Я-некромант. Часть 5. Рубеж
Шрифт:
Даже слезу вышибает.
Нет,так дело не пойдёт. Нужно отвлечь возницу от этого шансона, иначе я рискую свихнуться, не добравшись дo места. А на что легче всего переключить внимание пьяного мужика? Правильно. Лучше поговорим о бабах!
– А вот послушай, что я тебе расскажу. Тебя как, кстати, звать-величать? Браг? Ну что ж будем знакомы, Браг.
На несколько секунд замолкаю, собираясь мыслями и начинаю исповедоваться.
Исповедь незнакомому человеку – это что-то. Понятно, что всего не расскажешь, но как же после этого становиться легче. Даже и не знал, что столько всего
– В общем вот как-то так, Браг! – закончил я свой получасовой рассказ, – Она где-то там – неизвестно где, а я тут, трясусь с тобой в этой телеге,и пятый час к ряду разглядываю лошадиную задницу. Эх, жизнь!
Давным-давно закемаривший под мой рассказ пьяненький Браг согласно промычал во сне что-то вроде: «Все бабы стервы!» и довольно чмокнув губами, всхрапнул и … проснулся.
Следующий час, слушая словоохотливого Брага,трещащего не хуже сороки, я изредка спрыгивал на землю и шёл рядом с телегой. Когда просто разминал ноги, когда для того, чтобы сорвать заинтересoвавший меня образец местной флоры. Места-то здесь не то, чтобы сильно богаты на измененные растения, но иногда и они встречаются.
Вот и сейчас сорвав хороший запас очередного растения, я запрыгнул обратно на телегу, где принимаюсь дегустировать находку, периодически сплёвывая себе под ноги горькую и вязкую слюну. Оно. Травка, оказалась не простой, а измененной. Даже небольшое её количество в сушеном виде даёт эффект равноценный приёму вовнутрь пары чашек крепкого кофе. Правда, вкус у неё б-э-э… в смысле мама не горюй, но ничего, потерпим.
Ну-ка, что у нас получилось?
Прислушиваюсь к своим ощущениям. Ага!
Сердце начинает стучать чаще, разгоняя кровь в организме. В голове проясняется и из тела уходит усталость поcледних суток. Нормально. С этим делом главное не увлекаться, а то и до передозировки не далеко. Пакую сорванный пучок травы в рюкзак.
Сгодиться нам этот гербарий.
Выплёвываю изо рта измочаленную соломку и принимаюсь дальше исследовать обочины дороги на предмет полезных растений, благо время до прибытия в конечную точку нашего маршрута ещё имеется. А чтобы Браг снова не принялся завывать душераздирающую арию «Кто не спрятался, я не виноват!», лучше сам исполню что-нибудь. Благо у меня все песни не местные и подпевать он не сможет. Что там у нас из подходящего к обстановке репертуара? Кажется, у Сектора Газа есть отличная композиция! Хорошо, что в этом мире тоже Рождество есть,так что переделывать текст песни придётся по–минимуму.
Как-то ехал я перед Рождеством, погонял коня, гужевым хлыстом…
На моём пути тёмный лес стоит, кто-то в том лесу воет и кричит!
К тому моменту, когда Браг свeрнул с основной дороги направо, где спустя еще пять минут из-за деревьев показалось подобие местного КПП – одинокая будка на обочине с перегораживающей дорогу жердиной, возле которой сидел у костра пяток солдат, я основательно охрип. Одну только песню «Ночь перед Рождеством», по просьбе Брага пришлось петь на бис пять раз.
– Стoй! – часовой у импровизированного шлагбаума крутнул в руке копьё,изобразив что-то из репертуара шаолиньских монахов, вышел на дорогу и поднял руку, – Куда и зачем едете?
– Ну, вот и добрались, – сказал мне возница, доставая из-за пазухи сложенную бумагу.
Ети же – пассатижи. А мой аусвайс, полученный в штабе, заныкан где-то в глубинах рюкзака.
Горько вздохнув, я махнул Брагу, чтобы не ждал, подхватываю с телеги плотно набитый рюкзак и, развязав на нём завязки, принялся выкладывать вещи на обочину, выбрав место почище.
К тому моменту, когда нужная бумага нашлась и была предъявлена бдительному часовому, телега успела укатить далеко вперёд. И толькo доносящаяся сквозь заросли молодых елок удалая песнь «ямщика» выдавала путь её следования:
А до хутора уж рукой подать.
Мерзким упырям меня не догнать.
Вот и дом стоит, где живёт моя!
Обведу святой круг вокруг дома я!
Упаковав по–быстрому обратно вынутый скарб (не забыть бы переупаковать, как дoберусь до места) и, накинув на плечи лямки рюкзака, я уточнил у часового, где мне найти сотника Викса.
Хвала Единому, служивый не стал изображать из cебя мальчиша-плохиша и сходу выдал главную военную тайну:
– В штабе, наверно!
Тяжело вздыхаю и примеряю на себя волчью шкуру шпиона:
– А штаб у вас тут где? – и тут же спешно добавляю, – только не говори: «Там!», подробно дорогу опиши.
Получив развернутый ответ, благодарю служивого и отправляюсь по дороге дальше. По словам часового, до городка осталось – рукой подать.
Глава 17
Мчатся тучи, вьются тучи
Невидимкою луна
Освещает снег летучий
Мутно небо, ночь мутна….
Сколько их. Куда их гонят?
Что так жалобно поют?
Домового ли хоронят,
Ведьму ль замуж выдают?
А.С. Пушкин «Бесы»
Вечер того же дня. Десятник четырнадцатой роты Кот.
К вечеру температура упала. Из свинцовых туч, что заволокли небо, посыпалась ледяная крупа, совсем не похожая на снежинки. Спустя пару часов стемнело и завьюжило окончательно. Ветер усилился, полетел крупный снег, который подхватывала и кружила, унося в темноту, белая змейка позёмки. Завывания ветра в печных трубах изб, стоящих в небольшой низине, стали такими громкими, что заглушали треск горящих поленьев в печах.
Хлопнув дверью, десятник Кот – старший разведывательной группы вышел из натопленной избы на улицу. Глянул на парящие дышки, вырывающиеся при каждом выдохе,и недовольно поморщился – вот тебе и конец осени. Ещё днём стояла нормальная для юга осенняя погода, а сейчас завернуло так, что даже на побережье Северного океана не каждую зиму такое увидишь. Бр-р. Холодно. Мороз прихватывает щеки и нос, а порывы ветра залезают под одежду, быстро выдувая драгоценное тепло. Если за ночь погода не измениться,то под утро наметёт настоящие сугробы.