Я ненавижу тебя! Книга первая
Шрифт:
Елена Васильевна вообще склонна была заставить Машу вернуться домой и жить с родителями.
И никакие доводы о том, что Маша предаст мужа, своим отъездом, ее не волновали.
Елена Васильевна очень поздно родила Машеньку. Ей было уже тридцать пять лет, а ее мужу Николаю Игнатьевичу вообще сорок три. И они души не чаяли в таком позднем ребенке. И, конечно же, женщине было наплевать на всё и всех, для нее было главным это благополучие и душевное спокойствие единственной дочери.
Ее бы воля, так она бы вообще не позволила Маше вернуться в Москву, чтобы поступить в университет. Но подруга Елены Васильевны, декан Московского университета, в котором когда-то и сама она преподавала, когда они еще жили в Москве, настояла, чтобы та отпустила девочку в большой город. И прекратила душить ее своей родительской любовью.
Скрепя сердце они отпустили Машу в Москву, где она с отличием закончила университет и нашла хорошую работу. Да еще и замуж вышла.
И Елена Васильевна была очень рада за нее, но все равно ей было очень грустно, ведь она думала, что Маша вернется обратно в их город, когда получит образование, и продолжит жить с родителями.
И вот теперь Елене Васильевне показалось, что нет лучшего момента, как попробовать надавить на дочь, чтобы та вернулась.
Но как всегда Маша оказалась непреклонна. И тоскливо вздохнув, Елена Васильевна поняла, что спорить бесполезно.
У Маши с детства была не очень хорошая черта характера, которая в итоге переросла, как они позже выяснили в психологический недуг – это перфекционизм, причем в патологической форме. И поэтому, если она себе, что-то вбивала в свою рыжую головку, то ее невозможно было, потом отговорить или убедить в чем-то обратном.
Уже поздно ночью, лежа в постели, на диване в зале, что разложила ей дочь, Елена Васильевна с грустью осознала, что Маша, вобрала в себя черты характера ее матери. А ее мать скончалась в психиатрической лечебнице.
В советские времена, людей ведь толком не лечили. Есть психологический недуг и его сдавали в лечебницу, а там превращали в овощ. Вот и мать Елены Васильевны тоже попала в такое заведение, и там, в итоге и умерла.
Елене Васильевне тогда было всего пятнадцать лет, она то понимала, что мать нормальная, что просто ко многим вещам она относилась слишком утрировано, но ведь это не значит, что она была опасна? А в Лене, она вообще души не чаяла, очень любила и всегда о дочери заботилась. А вот отец, не пожелал жить с ненормальной, по его мнению женой, и сдал ее в лечебницу. И больше того, как уже позже поняла Лена, специально ее тогда довел до приступа.
Всего через три месяца она умерла. По результатам вскрытия – подавилась едой. Лена уже позже смогла разговорить одну из уборщиц в клинике, оказалось, что ее мать отказывалась есть, так как картофель в супе не был нарезан одинаковыми продолговатыми ломтиками, а ее попытались накормить насильно… В итоге здорового человека просто убили… И никого за это не наказали.
Отец же Елены женился спустя пять месяцев после смерти жены… Елена, тогда ушла из дома, и с тех пор больше не зналась с отцом…
Ей было страшно вспоминать те дни, когда все это произошло, и она своей дочери ни за что на свете не пожелала бы такой участи. А Сергей ее муж, чем-то напоминал Елене Васильевне по характеру ее собственного отца.
Елене Васильевне он почему-то сразу не понравился. Какой-то вечно угрюмый, сам себе на уме… Он бы Машу предал, не задумываясь… Почему-то Елена Васильевна была в этом уверена, и поэтому уговаривала дочь, забрать ребенка и вернуться вместе с ней домой.
Но Маша, даже слышать не хотела о подобном. Единственное, что с нее смогла потребовать мать, так это, чтобы она звонила каждый вечер и сообщала все ли у нее хорошо, а так же взяла деньги.
И Маша, конечно же, согласилась.
* * *
Маша долго лежала в темноте с открытыми глазами. Она понимала, что очередной сон принесет очередное воспоминание, да и выспалась она, похоже, днем, после приступа.
Маша любила родителей, но порой их забота и любовь доходила до абсурда. В голове она прокручивала слова матери: «Лена, бросай ты его, подавай на развод бери ребенка и поехали домой!»
Маша была в шоке от слов Елены Васильевны. Как можно предать родного человека, с которым ты прожил больше одиннадцати лет? Неужели она бы точно так же сделала с отцом? Бросила бы его в тот момент, когда он больше всего нуждался в помощи?
На что мать ответила, что это совсем другое, они серьезные взрослые люди…
«А я до сих пор лялечка маленькая? И это в тридцать то лет?» – почти закричала она на мать после таких слов.
И та сразу же перевела тему на деньги.
Маше порой казалось, что мать вообще не заметила, что она стала взрослой женщиной, у которой семья и ребенок.
Да еще и это сравнение Сергея с ее дедом…отцом матери…, который упек бабушку в лечебницу.
Сережа никогда бы с ней так не поступил! Почему нужно теперь всех сравнивать со своим отцом?
Эти ее страхи…
Маше даже пришлось согласиться взять деньги, лишь бы мать уехала… Было бы не плохо, если бы она осталась и помогла с Леной, но Маша понимала, что тогда мать будет каждый день мучить ее своими проповедями, а ей и так последнее время приходится несладко.
Маша вздохнула и перевернулась на бок. На глаза попался белый пакет, который она забросила в комнату, чтобы Лена до него не добралась и уж тем более, не дай Бог, мама.
Да уж, если бы мама увидела то, что находится в пакете…
Маша мысленно хмыкнула, ей даже представить было сложно, как бы она отреагировала. Елена Васильевна была преподавательницей еще старой закалки совковых времен и Маша порой думала, что растет в семье пуритан.
Когда она училась в университете, то чувствовала себя такой отсталой, что даже стыдно было. А когда она смотрела порно с подругами в кино, то не знала, куда глаза деть, а выходила из кинотеатра красная, как помидор.
А как ей перед Сергеем было стыдно, что она девственница. Не знала, куда глаза деть, в их первый раз. Ведь по разговорам девчонок в их группе, она слышала, что мужчины терпеть не могу неопытных. Вот и начала тогда просвещаться, переступая через собственную стыдливость, ходить по кинотеатрам. Не смотреть же порно дома у Виолетты Юрьевны, маминой подруги, у которой она жила, пока не вышла замуж за Сергея?