Я отвечаю за свою страну

Скорин Игорь Дмитриевич

По лицам присутствующих нельзя было догадаться, насколько они все взволнованы. Ведь так много ставилось на карту в предстоящем допросе. Конечно, после его окончания работа будет продолжаться при любом исходе. Но направление и объем этой работы определятся уже сегодня, сейчас. Будет ли это финишная прямая, или опять кропотливые, изнурительные поиски — пока не известно. Любому человеку свойственно желание поскорее увидеть результаты своего труда. И они страстно желали этого. Так требовал их профессиональный долг, человеческая совесть.

Стук в дверь заставил говоривших умолкнуть. В комнату вошел Хрюнов, снял шапку, обнажив ежик седых волос. Лицо у него было оплывшее, недоброе, в глазах — беспокойство и вопрос. Оглядев присутствующих и не поняв, кто старший, Хрюнов, ни к кому не обращаясь, назвал свою фамилию, номер статьи, по которой осужден, и срок наказания. Все молчали. Хрюнов узнал Спаржина и криво улыбнулся.

— Здравствуйте, Олег Всеволодович. Никак опять по мою душу? Я думал, мы с вами дела закончили. Или проведать приехали старика? — Хрюнов явно хотел укрыться за потоком слов, сориентироваться в обстановке, мучительно стараясь понять, что привело сюда этих людей.

Юрисоо решил перехватить инициативу:

— Нет, Хрюнов, мы не с визитом вежливости. Садитесь. Фамилия моя Юрисоо, работаю следователем прокуратуры. Имею к нам несколько вопросов.

— Понятно, исповедовать будете?

— Уже нахватались жаргона? Да, будем вас допрашивать. Следовательно, схема остается традиционной: вопрос — ответ.

Юрисоо достал из папки протокол допроса, не торопясь, записал анкетные данные Хрюнова и задал первый вопрос:

— Итак, вы судимы за хищения социалистической собственности путем злоупотребления служебным положением. Какова сумма причиненного вами ущерба?

— Двадцать три тысячи восемьсот шестьдесят восемь рублей.

— Какая же участь постигла эти деньги? Вы их истратили? Что-нибудь купили?

— Нет, ничего не купил. Деньги были мною спрятаны в сквере недалеко от дома. После ареста мы выезжали с товарищем, извините, с гражданином Спаржиным, на место, но… увы, тайник оказался пуст. Кому-то крупно повезло.

Юрисоо отложил ручку и сказал, потирая ладони:

— Да, вы ничего не купили. В квартире даже описывать нечего — одни голые стены. Жена с ребенком жили впроголодь.

Хрюнов сидел потупившись, сжав толстые пальцы в замок. Юрисоо тем временем продолжал:

— А вы, Хрюнов, скопидом. Денежки зря не тратили, рублик к рублику складывали. И вдруг такой казус! Не смогли как следует свое богатство спрятать? Какое ротозейство! На вас это непохоже.

Хрюнов не реагировал. Присутствующие выжидательно молчали.

— Послушайте! Может, вы не ту сокровищницу показали?

Хрюнов разогнулся, побагровел и отрывисто заговорил:

— Гражданин следователь, что вы мне душу мотаете? Неужели вы думаете, что я не отдал бы эти деньги только за то, чтобы получить срок на несколько лет меньше? Да тут за каждый день свободы готов бы заплатить!

— Двадцать четыре тысячи вы, может быть, и не пожалели, отдали бы. А ну как в тайнике сумма покрупнее. Как бы вы, Хрюнов, объяснили это товарищам из ОБХСС?

Хрюнов стал раздражаться, голос срывался на визг.

— Какая сумма? О чем вы говорите? Меня кто-то обокрал, и я же виноват!

— Не вас обокрали, Хрюнов, а вы обокрали государство. Вы уже свыклись с мыслью, что это ваши деньги, ваша собственность. Перестаньте разыгрывать из себя жертву! Я предлагаю вам, Хрюнов, добровольно назвать место, где спрятаны деньги, нажитые преступным путем.

Настроение Хрюнова пошло на улучшение, он уже улыбался.

— Послушайте, ведь это несерьезный разговор, и из-за этого такой кворум собрался? — Хрюнов оглядел всех с веселым недоумением. — Я повторяю: никаких денег у меня нет! Почему вы мне не верите?

Казалось, на Юрисоо совершенно не действуют перемены в настроении Хрюнова. Он молча смотрел на сидящего перед ним человека. Пауза затянулась.

— Да, мы вам не верим, Хрюнов. Все, что вы говорите, — ложь! И вот тому доказательство… — Юрисоо наклонился, вытащил большую картонную коробку и раскрыл ее. В коробке лежали пачки денег, перетянутые резинкой. Тут же блестели драгоценности.

Хрюнов застыл на своем стуле, скулы у него свело судорогой.

— Не пытайтесь, Хрюнов, отказываться от причастности к этим богатствам… Вы, наверное, знакомы с дактилоскопией? Вот заключение эксперта. — Юрисоо придвинул бумагу к краю стола. Хрюнов сидел не шелохнувшись. По его лицу текли слезы. О чем он сейчас думал? Да и думал ли он вообще?

Виктор понял, что настал критический момент, когда нужно что-то сделать. Тревога резанула сердце, и Виктор не выдержал.

— Хрюнов! Вам привет от Ауна и Кейва… — Виктор не смог продолжать, осекся, увидел гневный взгляд Рохтлы.

Гнетущая, спрессованная тишина заполнила кабинет. Хрюнов закрыл лицо руками и сидел так несколько минут: неуловимое дрожание пальцев, пульсирующая жилка на виске выдавали лихорадочную работу мысли. Хрюнов искал выход. Наконец он опустил руки и с трудом разлепил губы:

— Значит, Вольдемар видел? — Никто ему не ответил. — Чуяло мое сердце, что эта старая скотина все выболтает.

— Выбирайте выражения, Хрюнов. Вы находитесь на допросе, а не в курилке со своими «коллегами». — Юрисоо опять взял ручку. — Скажите, вы давно знаете Ауна?

— Порядочно. На охоту ездил в те места, вот и познакомились. А денежки он, видимо, хотел прикарманить. Иначе давно бы сдал вам. Времени для этого у него было достаточно, считай, с мая. Интересно, а ему за укрытие что-нибудь полагается?

— Мы же договорились, Хрюнов, что вопросы задаю я. Лучше расскажите теперь про ваши отношения с Кейвом.

— С Кейвом? Можно сказать, что не было у меня с ним отношений. В зоне все подкатывался ко мне, советовался. Я ему говорил: терпи, мол, совсем ничего тебе осталось, подчистую выйдешь. Ну и рассказал, что у Вольдемара мои деньги спрятаны, объяснил, где он живет. Порешили, что, когда Кейв освободится, он заглянет к Вольдемару и в его отсутствие пошарит на хуторе. Если найдет деньги, то перепрячет, а часть себе возьмет на расходы. А потом мне весточку даст. Только этот теленок решил быть умнее всех.