Я пас в СССР!
Шрифт:
— Давай, говорю, я тебе клеёнкой обмотаю повязку! — Тормошит меня Лариса Сергеевна, вырвав из воспоминаний и размышлений. — Чего задумался? Только ты всё равно руку держи подальше от воды!
— Спасибо!
Понимаю, что если бы не протекция дядьки, не видать такого хорошего отношения со стороны персонала, но тем не менее, благодарю, от меня не убудет. Медсестричка обматывает культяпку клеёнкой, закрепляет лейкопластырем и я, довольный, направляюсь в ванную комнату. Надо ещё воспользоваться предоставившейся возможностью уединиться и сбросить психоэмоциональное напряжение, а то при виде Ларисы Сергеевны то в жар, то в холод бросает и хочется странного…
С
'Ну вот и всё, разбилась жизнь,
Осколками мечты по фюзеляжу,
И с ускореньем в девять с половиной «же»,
Последний гусь взлетает на форсаже!'
Декламирую про себя, ну а чего — тренируюсь, раз сольная карьера не светит, так может в литераторы пробьюсь или в стихотворцы. Лариса Сергеевна устраивается на стуле рядом с открытой дверью ванной комнаты и подбадривает:
— Иди, иди, не стесняйся! Нужен ты мне, подсматривать! Да и чего я там не видела. — Тут же густо краснеет от двусмысленно прозвучавшей фразы и уже строже добавляет. — Порядок такой, вы же психические, положено так!
Поминутно оглядываясь на коварную медсестру, которая вопреки обещанию на меня нет-нет, да поглядывает — раздеваюсь и залезаю в ванну. Цивилизация, горячая вода! Да здравствует мыло душистое и полотенце пушистое! Мыло, правда — хозяйственное, ну хоть полотенце свое, домашнее, привезённое сегодня мамой. Ну так и мне, со своей новой прической — шампунь без надобности. Особо не разнеживаюсь, не один такой желающий, в процессе разглядываю себя в зеркало на стене, еле сдерживая смех — больно вид комичный, со вскинутой правой рукой, которую я всячески стараюсь не намочить. Ещё бы усики и косплей на одного австрийского художника стопроцентный…
Мои соседи тоже по очереди проходят через ванну, сидим в палате довольные и чистые. Степан, с затуманившимся взором — вспоминает баню у себя в деревне, чуть слезу не пускает, при упоминании запотевшей бутылки из холодильника. Ему только-только белку купировали, вчера всю ночь галюны ловил, нажравшись колес — а всё туда же! С таким наплевательским отношением к собственному здоровью — быть ему завсегдатаем ПНД, а там и ЛТП в перспективе. Ладно, мужик взрослый, не мне ему нотации читать…
От карт уже с души воротит, вернее — от дурака, в преферанс бы сейчас пульку расписал с гораздо большим удовольствием, но увы. Суббота наконец заканчивается, мои, оторвавшись вчера — больше к приключениям не стремятся и ночь проходит спокойно. А всё воскресенье — словно день сурка: перевязка, завтрак, обед и ужин, карты…
Сегодня дежурит другая медсестра, взамен Лидии Сергеевны и в процедурной, после перевязки — обнадеживает:
— Завтра, Ваня, тебя утром обратно переведут, а там скорей всего выпишут и домой поедешь! Скучно здесь?
— Не то слово… — Оправдываю её надежды, если я от безделья чуть на стены не лезу, нормальный четырнадцатилетний подросток вообще тут с ума сходить должен.
Вечером долго не могу уснуть (отоспался впрок) и немного мандражирую
Мысли сворачивают на привычную дорожку — как спасти СССР?! Аж зубами скрипнул с досады, да сдался он мне! Тут со своим настоящим ещё не определился, а туда же, спасатель! Ладно, я это больше от досады и бессилия, ну куда ни кинь — нет метода и возможности, пока по крайней мере. И вообще, без интернета, поисковиков и электронных гаджетов — чувствую себя неполноценным слегка, чуть ли не ущербным. Те же мысли о необходимости учиться, пусть и не сейчас, а с началом нового учебного года — отгоняю, стараясь об этом не думать, чтоб не портить настроение.
Поворочавшись и сбив простыню под собой в канат — наконец то забываюсь и проваливаюсь в беспокойный сон. В котором неожиданно вновь становлюсь попаданцем, только наконец-то в самого себя, и не в школьника. На дворе начало двадцать первого века, только-только сотовая связь начинает входить в обиход, а я, как и тогда — зависаю в деревне у приятеля, был такой период в жизни, отдохнул душой и телом. С капельницей ближе к осени…
Мы с Вовкой сидим у него в сарае, на дворе начало лета, и как в песне — барабанит по крыше дождь. На верстаке плитка, шумит самогонный аппарат, а у стены выстроился ряд фляг с уже созревшей брагой.
— Ммм, зело борзо! — Довольно бросает он, выдохнув после стопки и закусывает свежесорванными перьями лука с грядки, макая их в солонку. — Почистим ещё, конечно, и молоком, и через уголь пропустим, потом разольем по таре, эту партию на кедровых орешках поставим настаиваться! Ты чо не пьешь?
Мне хочется открыть другу глаза и предупредить, уберечь и его, и себя от неизбежного. Я то ведь всё знаю, как оно дальше будет. Но вместо этого поднимаю свою стопку и отсалютовав — дегустирую, комментируя:
— Хорошо пошла!
Всё как тогда, сейчас его мать зайдет и ругаться будет, надо как-то прервать этот порочный круг, попаданец я или зря?! Скрипит входная дверь, входит тетя Тома:
— Вовка! Там ветром теплицу в нескольких местах порвало! Перекрывать надо, а вы опять пьете! Иди посмотри, а то ведь ветром совсем всё порвет!
— Мы не пьём, мама, а перерабатываем полуфабрикат в жидкую валюту, делаем инвестиции в будущее! — Вовка с гордостью осматривает батарею алюминиевых фляг. — Нам при всем желании это не выпить! Не волнуйся, сейчас всё починим, пусть дождик стихнет хоть, чо зря мокнуть!
Меня опять подмывает рассказать, прервать порочный круг, но никак, такое вот ущербное попаданство на этот раз. Как собака Павлова — всё понимаю, но сказать не могу. И сделать тоже, вот мы опять синхронно чокаемся, несмотря на моё яростное внутренне сопротивление и выпиваем. Зря Вовка говорит, что не сможем всё выпить — ещё и не хватит…
«Сейчас пойдем смотреть пострадавшую теплицу…» — Всё, что будет дальше, я знаю наизусть. — «Там и впрямь в трех местах порвало слегка, и дернул же меня тогда черт предложить заклеить скотчем!» Так и происходит, но свернуть с уже пройденного сценария не получается и я бессильно наблюдаю, как обрадованный моей «гениальной идеей» Вовка радостно хлопает меня по плечу и мы вдвоем за несколько минут чиним теплицу скотчем, с двух сторон.