Я - первый
Шрифт:
Не будь я на грани обморока, наверное этот яркий аромат еды пробудил бы во мне еще большое желание предаться одному из грехов: чревоугодию, но во рту сухо, руки дрожат, подмышки потеют, а глаза болят от того, как сильно я всматриваюсь в окно, пытаясь прочитать хоть что-нибудь по губам Сэма.
О чём он говорит с ним? Послушал ли меня, или вывалил ему всё как есть. Бог мой, я сейчас сойду сума. Меня начинает хорошо потряхивать, хотя я куртку еще даже не сняла.
Наконец-то он заходит, еде сдерживаю себя, что бы дождаться пока он подойдет к столу, а не бросится с расспросами у порога.
— Ты уже заказала? Здесь очень вкусные стейки. —
— Сэм… мне кусок в горле не лезет. Если ты думаешь, что я вот так за два дня могу вычеркнуть человека и его чувства, ты ошибаешься! — завожусь я, голос дрожит, выгляжу наверное я тоже не очень, так как Сэм присаживается с противоположенной стороны, весь напрягшись. — Я извелась вся, понимаешь? — поддаюсь эмоциям и вскакиваю, ладонями в стол упираюсь, что бы удержаться, что бы показать что я не хочу стейк, что я волнуюсь и сжираю себя за то, как поступила. Сэм смотрит удивленно, но снова ничего не говорит. И этих пару секунд оглушительной тишины оказалось достаточно что бы прийти в себя. Я нахожусь в общественном месте, и не смотря на то, что занято всего пару столиков, все они сейчас обращены на меня. Пугаюсь, осматриваюсь и тихо извинившись, сажусь на место.
Сэм хмурится, стискивает зубы и пересаживается ко мне. А у меня ком в горле, размером с теннисный мяч, вот могу же себя довести.
— Леон! Успокойся! Я понимаю… я всё понимаю. — смотрю в его лицо еле сдерживая порыв расплакаться. — Он дома, я сказал что привезу тебя вечером. Я ничего ему не говорил, не говорил о нас, как ты и просила. — его спокойствие и меня немного утихомиривает.
— Леон, я буду ждать тебя в машине. Он опасен, и я не хочу оставлять тебя с ним наедине.
— Я же говорила, что сама ударилась, — злюсь я, — Несмотря ни на что, он хороший, мы столько всего…пережили вместе, — взгляд Сэма темнеет и я замолкаю.
42
Сэм
А день так хорошо начинался: утренний секс, квартиру наконец-то выбрали, а тут и ложка дегтя-братец объявился. Видимо шевелить извилинами начал, заметался, угрозы посыпал. Только он видимо не знает, что у меня на него найдется побольше дерьма. Но ничего, узнает! Молчать я больше не буду.
Один из лучших ресторанов штата, самые вкусные стейки, но даже он показался безвкусной резиной после того как она начала его защищать и о чувствах говорить.
Держать себя в руках и не наговорить лишнего было крайне сложно. А потом она вовсе замкнулась в себе и потупившись ела свою зелень. Сама же запретила мне с ним говорить, я бы решил все, а то трясется теперь как лист последний в конце осени.
У меня бы с Артом разговор сложился короткий, не счесть сколько раз я его в уме прокручивал, с самыми разным концом, от того что поубиваем друг друга, до того, что нажремся в баре с горя и мирно разойдемся. Но последний вариант точно навеян фильмом каким-нибудь, у нас с ним это очень мало вероятно, уж слишком все далеко зашло. Больно будет в любом случаи.
Так хотелось еще эту ночь с ней побыть, что бы поняла что действительно люблю, что в обиду не дам, что жить с ней хочу. Не знаю когда поверю что она со мной. Спит со мной, в машине едет. Каждую минуту и счастье захлестывает и страх накатывает, что психанет и убежит.
Линда еще так вовремя позвонила. Вот дашь
Артур. Может потому так и похеру на его чувства, что знаю какой он, знаю сколько всего сделал. И как сильно перед ней виноват. Не хочется разгребать чужое дерьмо, пускай сам признается, я еще и этим добивать ее не собираюсь.
— Привет пап, как бабушка?
— Всё так же… не приходит в себя. Иногда что-то говорить пытается…, но разобрать уже не можем, — переживает, по голосу слышу. К этому невозможно привыкнуть. Да и я не могу спокойно жить, зная что бабуля между небом и землей находится. Отец теплится надеждой, но с каждым моим звонком, хочется сказать что бы отпустили её, не жизнь это, ни для нее, ни для отца с мамой. Но кто я такой что бы решать, сколько ей жить?!
— Доктор Хитч что?
— Да что! Надеемся и молимся. — вздыхает.
Я и сам когда был там, с отцом перед аэропортом еще заехали к ней на часок, хотелось посидеть с ней рядом, повспоминать пироги её, и как вместе с ней и дедом на лодке катались, как книжки читала, как о странах других рассказывала, а я слушал рот открыв, боялся что важное упущу, если глаза свои от нее отведу. Всегда просил перед сном мне не сказки детские рассказывать, а взрослое что-то. И она рассказывала: о племенах, завоевателях и колониях. Мне, как пацану, это было жутко интересно, засыпал её расспросами и потом еще долго уснуть не мог, представляя эти сцены, битвы в голове и представлял что и я один из них. Умела она заинтересовать. Все в ней гармонично совмещалось: и нежность и строгость. Великая женщина. Но такая маленькая, там, на больничной койке.
— Мама как? — стараюсь уйти от темы, но понимаю что и та не лучше, выслушал от нее вчера.
— Сэм, сынок! — слышу как фон на том конце меняется, сейчас начнется. — Артур разворотил пол дома, как узнал что она с тобой. Лиза еле угомонила. Ты же знаешь какой он. Вы с ней вместе сбежали что ли? — отец всегда на моей стороне был, но сейчас в его голосе слышится раздражение. — Он сказал, что предложение ей сделал, а ты увез её!?
— Нет, пап! Всё не так! — и даже не знаю что еще добавить можно, такое что бы не шокировать. Но пока по правде все, как есть.
— Я знаю, — бросает он, словно плюется. — Вы её как кусок мяса поделить не можете, ну мужики взрослые, ну мало баб вам? Сэм? Ты же не будешь брата подставлять?
— Не буду! Он сам себя подставил. Не маленькая, сама пускай выбор делает.
— Сэм, тебе всего лишь двадцать три, не спеши жить, сын… у тебя вся жизнь впереди. Был бы у меня кто-то сейчас… — прерывается он и по ту сторону доносится звук, напоминающий бросок льда в стакан и журчание жидкости. Уже могу сказать какого цвета эта жидкость. Сам уже на взводе от этих нравоучений. Глоток. — Я бы ни на что родную кровь не променял, даже на лучшую бабу в мире. А так один… один совсем остался. — хлюпанье носом и снова глоток.