Я Пилигрим
Шрифт:
Глава 18
А без расследования, разумеется, никакой надобности в пребывании в Бодруме агента Броуди Уилсона не было.
Отправляясь к девяти часам утра в управление полиции, я твердил себе, что не следует спешить – у меня здесь еще остались дела.
Женщина-полицейский назначила мне это время для встречи во вчерашнем письме.
«Вы без проблем вылетите завтра из Бодрума, – писала она. – Визит ко мне не займет у Вас больше двадцати минут».
Войдя внутрь, я увидел юного копа в тщательно выглаженной униформе и ботинках, блестевших, как у моряка из почетного караула. Ему было не больше шестнадцати. Он провел меня вверх по лестнице в задней части
За одним из столов сидела молодая женщина с темными взъерошенными волосами, очевидно секретарь. Она прижимала к уху телефон, не переставая стучать по клавиатуре компьютера, столь древнего, что на нем, возможно, еще играли в «Понг» [19] .
Секретарша была из тех женщин, в которых экстравагантно все: жесты, груди, выпирающие из-под тесной блузки, макияж, задница под юбкой в обтяжку. Пока я ждал, когда она освободится, у меня возникло подозрение, что и характер у нее столь же сумасбродный. Во многих отношениях секретарша олицетворяла противоречия современной Турции: молодая представительница прекрасного пола, существующая в традиционно восточной культуре; беззастенчиво женственная в обществе, где доминируют мужчины; нерелигиозная и похожая на женщину Запада в стране, обращенной к Востоку и принадлежащей к исламскому миру.
19
«Понг» – одна из самых ранних видеоигр, выпущенная в 1972 году; теннисная спортивная игра с использованием простой двухмерной графики.
И конечно же, в государстве, куда я приехал, имелось еще одно противоречие, самое серьезное для глубоко консервативной нации, – наркотики. Турция невольно участвовала в чрезвычайно прибыльном бизнесе, став важнейшим звеном в мировом маршруте наркоторговли, современном Великом шелковом пути, по которому перевозили опиум, полуочищенный героин и гашиш высшего сорта: из Пакистана и Афганистана в Западную Европу, через границу – в Ливан или через горы Кавказа – в Россию. Наркотики сделались современным ходовым товаром, транспортируемым через Турцию подобно тому, как нефть перекачивается по трубопроводам из одной страны в другую.
Я узнал обо всем этом в ту пору, когда готовил на острове Санторини убийство греческого наркоторговца Кристоса Николаидиса. Занимаясь им, я получил информацию от Управления по борьбе с наркотиками: там говорилось, что семейство Николаидис и шесть других главных картелей завязаны на Турции, особенно южной ее части. Несмотря на героические усилия отдельных честных турецких офицеров, здесь процветает коррупция, а доходы от торговли наркотиками становятся все более впечатляющими.
Поскольку женщина-секретарь явно не собиралась завершать телефонный разговор, я пододвинул стул, сел и погрузился в раздумья о Патросе Николаидисе и его мордоворотах-албанцах. Вернувшись к проблемам национальной безопасности США, я перестал думать об этом человеке, но теперь должен был признать, что по иронии судьбы в этот кризисный момент мы вновь с ним пересеклись: я оказался в том уголке мира, который он так хорошо знал. Я терялся в догадках, где он сейчас, надеясь, что в Салониках – ухаживает за лавандой и оплакивает старшего сына.
Я, конечно, был не прав: мне следовало обдумать этот вопрос гораздо более тщательно. Женщина наконец повесила трубку и одарила меня улыбкой, столь же экстравагантной, как и она сама. Секретарша расправила блузку, чтобы я наверняка заметил ее самые главные достоинства, и высказала предположение, что видит перед собой мистера Броуди Уилсона.
В ответ на мой кивок она сообщила, что ее босс задерживается на пятнадцать минут.
– Она прогуливается со своим маленьким пижоном в парке каждое утро. Не успела купить машину, как та тут же сдохла. Авто у нее итальянское, полное дерьмо.
Из этой болтовни я сделал вывод, что дружок ее босса, наверное, тоже итальянец. У меня также создалось впечатление, что английский язык секретарши позаимствован главным образом из современных американских песен, голливудских блокбастеров и общения в Интернете.
– С маленьким пижоном? – переспросил я.
– Это ее сын.
– А муж у нее, наверное, тоже коп? – Не то чтобы меня все это так уж сильно интересовало. Но надо же было поддержать разговор, хотелось немного потрепаться.
– Нет, она разведена.
– А сколько лет сыну?
– Маленькому пижону шесть.
Моей собеседнице явно нравилось это выражение, благодаря ему женщине казалось, что по части употребления модных словечек она не уступает заезжему американцу.
– Одинокой матери трудно воспитывать мальчика такого возраста.
Секретарша пожала плечами: наверное, даже не задумывалась об этом. Уж не пытается ли она завязать со мной знакомство? Это могло бы закончиться катастрофой.
– У вас есть дети, мистер Уилсон?
– Маленьких пижонов точно нет, – ответил я не задумываясь, ненароком выдавая правду о себе, прямо противоречащую моей легенде. Я тут же понял свою ошибку и хотел было взять свои слова обратно, но отбросил эту глупую идею. Мне удалось сохранить хладнокровие. – Во всяком случае, со мной дети не живут, – продолжил я с улыбкой. – Я разведен, поэтому знаю, как нелегко приходится с ними матери. Бывшая жена держит меня в курсе.
Секретарша рассмеялась, не заметив никаких нестыковок. Я подумал, что вышел сухим из воды, но ладони вспотели от волнения. Пришлось мысленно дать себе шлепок по голове, чтобы проснуться.
– Это ваш босс? – спросил я, пытаясь сменить тему разговора, и кивнул в сторону соседнего рабочего места, где стояла фотография.
На ней была запечатлена улыбающаяся женщина в платке и рабочем комбинезоне. Взобравшись на лестницу, она белила стену маленького бодрумского домика. По-видимому, фото было сделано где-то в районе старого порта, на большом здании висела вывеска на английском и турецком: «Гул и сыновья. Пристань для яхт и корабельные плотники».
– Да, – ответила секретарша, подойдя ко мне. – Снято пару лет назад, как раз после ее приезда.
Я более внимательно посмотрел на фотографию: красивая женщина за тридцать, тоже весьма экзотической внешности, с высокими скулами и большими миндалевидными глазами.
– Очень привлекательная, – сказал я.
– Спасибо, – раздался ледяной голос сзади. – Говорят, я унаследовала красоту от матери.
Я оглянулся и увидел женщину-копа. Положив на стол сумочку и мобильник, она повернулась к секретарше:
– Сядь за свой стол, Хайрюнниса. – Повторять дважды ей не пришлось.
На женщине-полицейском был платок, заправленный в жакет с высоким воротом. Под жакетом, доходившим ей до колен, она носила блузку с длинным рукавом и широкие брюки, чуть-чуть открывающие каблуки. Вся одежда была высокого качества и очень стильная, но ни кусочка тела, кроме рук и лица, не было открыто. Эта женщина представляла собой другую грань Турции – консервативную, исламскую, подозрительно относящуюся к Западу и его ценностям.