Я Пилигрим
Шрифт:
Старик извлек из своей библиотеки переплетенные комплекты научных журналов и выцветшие блокноты со своими собственными заметками. Просматривая эти материалы, я спросил микробиолога, удалось ли кому-нибудь приблизиться к открытию средства для лечения оспы.
Он рассмеялся сухим скрежещущим смехом, характерным для стариков, жить которым осталось совсем мало.
– После того как вирус был искоренен, наука потеряла интерес к оспе, все средства и усилия ученых были направлены на СПИД – именно в этой сфере можно обрести мировую славу. Тем же, кто занимался оспой, не присуждали награды, потому что считалось: в этих исследованиях нет насущной необходимости.
– Выходит, достаточно полудюжины инфицированных самоубийц, чтобы вызвать полномасштабную катастрофу?
Старик посмотрел на меня как на сумасшедшего.
– Я что-то не так сказал?
– Люди как переносчики инфекции? Вы об этом говорите? А как, интересно, инфицированные самоубийцы попадут к нам: в экипажах с каменными колесами?
– Что вы имеете в виду? – изумился я.
– Четыре тысячи лет назад хетты отправляли своих соплеменников, зараженных чумой, во вражеские города. Насколько я знаю, с тех пор люди не использовались в качестве переносчиков инфекции в биологической войне.
Возможно, он и удостоился когда-то Нобелевской премии по биологии, но в истории, как мне показалось, не был особенно силен.
– Но ведь все правительственные исследования основаны на подобной гипотезе – заброске людей в какую-то страну…
Его голый череп затрясся от негодования.
– Видно, там сидят чертовски невежественные типы! Даже британские солдаты, которых трудно считать научными гениями, додумались использовать зараженные предметы для истребления коренных американцев.
– Вы говорите про одеяла?
– Конечно, их доставляли прямиком из оспенной палаты. Это было почти три сотни лет назад, а с тех пор многое изменилось. Читаете новости? Каждую неделю непременно всплывает какая-нибудь история: о ядовитом китайском корме для животных, о найденной на складе радиоактивной зубной пасте или об импортном детском питании, загрязненном меламином. И это лишь отдельные случаи халатности. Представляете, как легко проделать такое намеренно?
Ученый посмотрел на меня, желая убедиться, что я внимательно слушаю. У меня возникло ощущение, что он бьет в этот барабан долгие годы, но никто так и не начал маршировать.
– Продолжайте, – попросил я.
Его голос стал тише, но не из-за усталости или преклонного возраста, а потому, что он смирился с неизбежным:
– Знаете, у нас все приобретается на стороне. Неужели мы разучились производить товары сами? При такой зависимости от импорта нельзя по-настоящему обеспечить безопасность. Кто в наше время станет использовать переносчиков инфекции? Повторяю, вы можете забыть о них. Я не паникер, а ученый и рассуждаю логически. Найдите какой-нибудь обычный предмет, и вы легко можете заслать вместе с ним болезнетворный микроорганизм из-за границы. Это будет новая, современная версия одеяла. Именно так и поступит умный враг. – Он провел рукой по лысине. – Я старый и уставший от жизни человек, но уверяю вас: если это когда-нибудь случится, то именно так, как я вам объяснил. Был такой писатель, Роберт Льюис Стивенсон… Так вот, он сказал однажды: «Рано или поздно мы все окажемся на банкете, где будем вкушать плоды своих действий». И он был прав. Поэтому я говорю вам: «Поставьте себе стул и возьмите вилку – настало время обеда».
Глава 11
Когда я приехал на коневодческую ферму, я верил в рок-н-ролл, идеалы западной демократии и равенство людей. Но больше всего я уповал на сеть, которая будет раскинута по всему миру, чтобы поймать беглеца-араба, и на температурный контроль на всех пограничных пунктах, который не позволит ему выдернуть чеку из гранаты.
К моменту своего отъезда я не утратил разве что веру в рок-н-ролл. Старик с полупрозрачной кожей и манерой раздражаться по всякому незначительному поводу убедил меня, что «современного умного врага» не поймаешь, устроив облаву на подозрительных субъектов. И никаких инфицированных самоубийц тоже не будет.
Когда я выехал с обсаженной деревьями подъездной аллеи и направился в сторону аэропорта, мне пришло в голову, что мы разыскиваем террориста нового типа. Я знал, что времена фундаменталистов и фанатиков остались в прошлом. Следом за ними пришло новое поколение. И возможно, первый его представитель – этот человек, вооруженный вирусом оспы, высокообразованный, владеющий новейшими технологиями. И если, образно выражаясь, преступников старой формации с начиненными взрывчаткой поясами и превращенными в смертоносный снаряд самолетами можно было уподобить телефону с дисковым набором номера, то этот парень скорее напоминал широкополосный канал связи. Но ведь он же одиночка, возразят мне. Да, но, если он сумел провернуть такое без посторонней помощи, тогда это еще более удивительное достижение.
Никому не хочется думать, что он встретит равного себе противника, особенно агенту спецслужбы, отобранному и натренированному с таким расчетом, чтобы он был лучшим на поле битвы. Но именно этот страх поселился во мне, когда я прибыл в аэропорт. Должен сказать, что за те недели, пока мы с Сарацином суживали круги, приближаясь друг к другу, я так и не смог избавиться от своих опасений. Мой враг действовал безупречно в любой сфере, какую бы ни выбрал.
Итак, пребывая в весьма унылом расположении духа, я вернул взятую в аренду машину, миновал контроль и сел на борт самолета, направлявшегося в аэропорт Ла Гуардия в Нью-Йорке. Оттуда я взял такси до аэропорта Кеннеди, где сел на самолет до Стамбула, вылетающий через каких-то двадцать минут. Теперь я вновь стал действующим шпионом, перемещающимся так, как положено настоящему федеральному агенту с Манхэттена.
В последующие шесть часов я с головой ушел в изучение электронной почты, фотографий и отчетов о делах, составлявших костяк жизни Броуди Уилсона. И только оснастив этот скелет плотью: присвоив имена своим детям, назначив им даты рождения, которые я ни в коем случае не должен забыть, даже если подвергнусь жесткому допросу, прослушав отвратительную музыку, скачанную на мой mp3-плеер, – я позволил себе закрыть ноутбук и откинуться на спинку кресла.
Спать я не собирался. Мои мысли сейчас полностью занимала информация, содержавшаяся в моем досье.
Глава 12
Мне приходилось видеть людей настолько перепуганных, что они непроизвольно испражнялись. Я наблюдал приговоренного к смерти, у которого внезапно появилась эрекция. Но человека, охваченного ужасом до такой степени, что у него возникли обе эти реакции одновременно, видеть мне доводилось только однажды.
То был заключенный тайной тюрьмы ЦРУ Кхун-Юам, скрытой в не признающих закона джунглях на границе Таиланда и Бирмы. Как уже упоминалось, в молодости мне довелось отправиться туда: один из охранников умер при подозрительных обстоятельствах, а, учитывая темные дела, которые творились в стенах тюрьмы, и важность содержавшихся там заключенных, каждый случай необычной смерти надо было тщательно расследовать. Именно это и поручили мне, тогда еще совсем зеленому, неопытному юнцу.