Я Пилигрим
Шрифт:
Шептун повернулся ко мне:
– Значит, вот что вы имели в виду… Слушали речи исламских фундаменталистов?
– Да, – ответил я. – Я слышал взрывы бомб в наших посольствах, крики людей в толпе, жаждущей крови, их религиозных лидеров, оглашающих смертные приговоры и призывающих к джихаду. Они уже жгут книги, Дэйв, градус ненависти в некоторых частях исламского мира просто зашкаливает. И я к ним прислушиваюсь.
– А мы тут, в Вашингтоне, по вашему мнению, этого не понимаем?
Я не почувствовал раздражения в его голосе. Некогда я считался одним из лучших тайных агентов, и начальнику разведки было действительно важно узнать мое мнение.
– Умом, может быть, и понимаете, но нутром не чувствуете.
Он отвернулся и посмотрел в окно. Накрапывал дождик. Шептун долго молчал – я даже подумал, что у него опять поднялось давление.
– Думаю, вы правы, – сказал он. – Похоже, мы, как и евреи, уверовали в то, что в основе человеческой природы заложено добро, и не были готовы к такому развитию событий. Но теперь-то эти чертовы фанатики сумели привлечь к себе наше внимание.
Миновав несколько электрических шлагбаумов, машина остановилась у будки охраны. Мы приехали не в офис Шептуна, а к нему домой.
Глава 6
Шторы в кабинете Шептуна были задернуты, но через несколько часов я увидел сквозь узкий просвет, что идет дождь и светит кроваво-красная луна. Плохое предзнаменование, подумал я.
В обычных условиях я слишком большой рационалист, чтобы придавать значение подобным вещам, однако меня потрясла привидевшаяся неизвестно почему старая яхта посреди вспененного моря. Словно бы приподнялась какая-то завеса и я увидел дорогу. Впрочем, нет, скорее, тупик, поправил я себя.
Но времени для мрачных размышлений не было: предстояло многое сделать. Мы приехали домой к Шептуну, потому что он знал: в любой секретной операции главная опасность кроется со своей стороны границы. Многие агенты проваливаются из-за сплетен, домыслов и неосторожных замечаний, поэтому мой резидент прибег к обходному маневру: мы ни разу не появились в его офисе, чтобы не давать пищи неизбежным пересудам.
Он унаследовал имение отца, владельца коммерческого банка, впоследствии ставшего сенатором. Это был не просто обширный участок земли, но также и очень красивое место, занесенное в Национальный реестр исторических достопримечательностей США. Мы устроили штаб-квартиру в кабинете особняка, некогда принадлежавшего родственнику Марты Вашингтон, супруги первого президента США.
Благодаря тому что Шептун занимал важный пост в правительстве, линии связи в его имении были защищены не хуже, чем в Белом доме: их постоянно проверяли на наличие «жучков» и прочих электронных вторжений. Подсоединение к Интернету шло через правительственную сеть высокой степени безопасности.
Когда мы оказались в кабинете, Шептун первым делом скинул пиджак, загрузил кофейный автомат и принялся выполнять комплекс дыхательных упражнений. Как он объяснил, чтобы поддерживать нормальное кровяное давление, но я ему не поверил: просто старый служака хотел стряхнуть с себя ржавчину прошлого и размять утратившие упругость мускулы. Словно Дэйвид Джеймс Маккинли, неудавшийся муж, вечно отсутствующий родитель, директор Национальной разведки США, опечаленный тем, что ему не нашлось места в пантеоне, готовился вернуться в Берлин. Он вновь стал нужен на оперативной работе.
Шептун немедленно созвал дюжину подчиненных: референтов, помощников по специальным вопросам, двух телефонисток – и разместил их по всему дому. Директор Национальной разведки ясно дал понять: в его кабинет вход воспрещен, никто не должен был знать о моем присутствии.
Имея в своем распоряжении отдел обработки документации, мы с Шептуном принялись осваивать миллион всяческих деталей. От них будет зависеть жизнь и смерть агента, которому предстоит охотиться на террористов в южной части Турции. Это край бесплодных земель, протяженностью чуть меньше пути из Ирака в Сирию, на который уходит целый день езды. Хотя мы не обсуждали это, но оба знали, чем занимались в действительности: отправляли шпиона на холод [17] .
17
Аллюзия на знаменитый роман Джона Ле Карре «Шпион, пришедший с холода» (1963). Название восходит к английскому выражению «прийти с холода» («come in from the cold»), что означает оказаться в новом для себя, ранее недоступном обществе или положении.
Каждые несколько минут Шептун выходил в отдел обработки документации, чтобы забрать папки и дать очередные задания. Конечно, весь аппарат понимал: происходит нечто важное. Босс время от времени делал тонкие намеки, поэтому, когда была разглашена новость о ядерном заряде, люди, имевшие дело с расследованиями, тут же предположили, что они вовлечены в поиски террориста, пытавшегося этот самый заряд купить. Дэйв Маккинли не доверял никому: неудивительно, что его называли лучшим резидентом своего поколения.
Сидя в обшитом деревянными панелями кабинете, я пришел к выводу, что лучше всего начать с телефонных будок в центре Бодрума. Собственно, в нашем случае это была единственная зацепка. Конечно, турецкая телефонная компания не располагала заслуживающей доверия картой размещения этих будок, поэтому мы с Шептуном решили, что я обойду эти пять квадратных миль пешком.
Он позвонил в Агентство национальной безопасности и приказал немедленно сделать со спутника фото центра города и переслать ему снимок по электронной почте. Ожидая этот снимок, мы прошли в гостиную, где разместились помощники и референты. Шептун велел одному из них связаться с ЦРУ и попросить не позже чем через шесть часов доставить ему домой смартфон, оснащенный цифровой камерой с расширенными возможностями. Эта камера в свою очередь должна быть совместима с глобальной системой навигации и определения положения, установленной в телефоне.
Идея Шептуна заключалась в том, что я сделаю с помощью мобильника высококачественные фотографии каждой телефонной будки в Бодруме, притворившись туристом, снимающим уличные сценки в Старом городе. Фотографии потом автоматически загружаются на карту, и у меня будет представление о точном местонахождении каждой телефонной будки в зоне поиска.
В их число должен попасть и тот объект, который мы ищем. Мы знаем, что женщина входила в телефонную будку по определенным числам, оба раза ранним вечером, и оттуда беседовала с разыскиваемым нами человеком. В трубке был слышен шум транспорта, что исключало из сферы поисков пешеходные зоны. Прорывалась также какая-то музыка. Непонятно, откуда она взялась. Мы ждали, когда Агентство национальной безопасности выделит, усилит и идентифицирует эти звуки.
Разумеется, для успеха расследования сосредоточить все внимание на телефонных будках было явно недостаточно. Но надо же было с чего-то начинать.
Параллельно мы с Шептуном разрабатывали мою легенду и пришли к заключению: чтобы не терять драгоценного времени, я поеду в качестве специального агента ФБР, расследующего убийство в гостинице «Истсайд инн».
Здесь тоже возникли серьезные проблемы: с какой стати ФБР занимается банальным убийством в Нью-Йорке и почему оно подключилось к этому расследованию так поздно? К тому же, чтобы ехать в Турцию, мне нужно было получить разрешение от правительства этой страны. Нас беспокоило также, что связь между убийством и Бодрумом – записанный на обороте календаря телефонный номер – могла показаться местным сыщикам сомнительной.