Я Пилигрим
Шрифт:
– Жаль, не смогу быть там, чтобы поддержать вас, – сказал он искренне. – Особенно если вас вдруг припрут к стенке.
– Я справлюсь один, – заверил я.
– Тут вы правы: придется действовать самостоятельно.
Наши глаза встретились. Я ожидал, что Шептун протянет мне руку и пожелает удачи, но он не стал этого делать.
– Вы не похожи ни на меня, ни вообще на кого-либо из агентов, которых я знаю. Ваша сила – в вашем сердце.
Я был в некотором замешательстве. Моя сила – в сердце? Никто не говорил мне этого прежде, но, похоже, так оно и было.
– Вы порой слишком переживаете, – продолжал мой собеседник. – Иногда это сильно все усложняет.
Шептун отвернулся и помешал угли в камине. Не очень приятно такое услышать, но он имел право на эти слова, поскольку был моим резидентом.
– Если по какой-то причине все пойдет к черту и вы поймете, что за вас вот-вот примутся всерьез, не ждите слишком долго – нажмите кнопку выброса.
– Вы считаете, что тогда нужно покончить с собой?
Вместо ответа Шептун поинтересовался:
– Бывали в Афганистане?
– Не приходилось.
– Счастливчик. Я дважды был в Кабуле, провел там в общей сложности несколько лет. Британцы побывали в этой стране за сотню лет до нас, но с тех пор мало что изменилось. Они пели такую песню:
Если раненным брошен в афганском краю, Где афганки, найдя тебя, плоть искромсают твою, Доползи до винтовки и в голову выстрели, Чтоб пред Богом достойно предстать, как солдат [18] .18
Перевод М. Тарасова.
Он слегка пожал плечами, чтобы не расчувствоваться слишком сильно, и заключил:
– Так что, как поют английские солдаты, «в голову выстрели». Нет смысла растягивать страдание, Скотт.
И тогда я понял: наверное, он залез в архив и прочитал мое досье.
Глава 10
Те несколько беспокойных часов, что я провел на постели в гостевой комнате Шептуна, трудно было назвать сном. Я поднялся сразу, как только забрезжил рассвет. Поскольку я слышал, как еще раньше отворилась задняя дверь дома, для меня не стало сюрпризом то, что предметы из моей новой жизни поджидали хозяина на кухонной скамье.
Я открыл потертый чемодан фирмы «Самсонайт», который, по легенде, брал с собой как в отпуск, так и в командировки, сложил туда все вещи и вернулся в спальню.
Приняв душ, я посмотрел, какую одежду мне прислали. С удовольствием отметил, что почти везде были ярлыки нью-йоркских универмагов. Кто-то хорошо знал свое дело. Я выбрал то, что было бы уместно надеть агенту ФБР, путешествующему по экзотическим местам. Иными словами – такую одежду, в которой пришел бы в Турции в офис, за исключением галстука. В кожаном бумажнике я обнаружил кредитные карточки, сунул их в карман пиджака и открыл паспорт.
Прошлой ночью мы с Шептуном сделали мой снимок на фоне белой стены, и он послал его по электронной почте в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли. Сейчас, глядя на свое изображение, вклеенное в потертый паспорт, я должен был признать, что техники неплохо поработали с новейшей версией фотошопа. Волосы уложены несколько иначе, и чуть меньше морщин вокруг глаз. Это был я, только на пять лет моложе.
Я в последний раз проверил свои пожитки, упаковал в чемодан одежду и туалетные принадлежности, а потом взглянул на приготовленную для меня ручную кладь. Там были проездные документы, паспорт, ноутбук, книга с закладкой, как бы частично прочитанная, для самолета. Я взглянул на обложку и улыбнулся.
Наверное, кто-то изрядно поломал голову над тем, каким образом захотел бы развлечься агент ФБР во время долгого перелета, и решил, что идеальным вариантом будет серьезный труд по теории расследований, а именно написанная мною книга. Должен сказать, я обрадовался, даже не из тщеславия, а потому, что теперь не придется заглядывать в выбранный для меня роман. Конечно, это маловероятно, но вдруг какой-нибудь пограничник вздумает поинтересоваться моим мнением о прочитанном.
На книгу я положил беретту калибра девять миллиметров в кобуре, стандартный для ФБР вариант, и коробку патронов для нее. Оружие нужно было предъявить службе безопасности аэропорта в первую очередь, вместе с лежащим в бумажнике документом, дающим мне право на его ношение «при любых обстоятельствах».
Я тихонько закрыл дверь и вышел из дома в чужой одежде при скудном свете едва начавшегося утра. Когда я проходил мимо охранника в будке, он едва взглянул на меня и тут же отвернулся. По другую сторону электронных ворот меня уже ждало такси. Я забросил чемодан и ручную кладь на заднее сиденье и сел рядом с водителем.
Шептун распорядился, чтобы меня отвезли на устроенную им встречу, но я решил изменить порядок действий. Велел шоферу ехать на железнодорожный вокзал Юнион-стейшн, к офису, где можно взять напрокат автомобиль. Я хотел испытать на деле паспорт, водительское удостоверение, кредитные карточки – все, что нашел в бумажнике Броуди Уилсона. Лучше узнать о том, что кто-то напортачил при изготовлении документов, не в стамбульском аэропорту, а здесь, в округе Колумбия.
Все прошло благополучно, и через несколько минут я ввел в навигатор автомобиля адрес дома, где мне предстояла встреча, и влился в утренний поток.
Через сорок минут я въехал в ворота коневодческой фермы и остановился перед красивым домом в конце длинной аллеи. Почти тут же вышел хозяин и поздоровался со мной. Ему было за восемьдесят, и чувствовал он себя на этих холмистых просторах, как видно, одиноко: жена вот уже десять лет как умерла, и он был очень рад поговорить со мной пару часов о своей былой работе.
Лауреат Нобелевской премии, когда-то один из ведущих вирусологов мира, этот человек входил в группу ученых, которая давным-давно пыталась искоренить на земле оспу. Ему сказали, что я работающий на ФБР эксперт, который анализирует возможные угрозы, исходящие от биологического оружия. На самом деле Шептун хотел, чтобы я получил как можно больше знаний: не исключено, что какая-то мельчайшая подробность, незначительный фрагмент информации могут сыграть решающую роль. Уж не знаю, была ли то особо плодотворная идея моего резидента или же признак охватившего его отчаяния – понимайте как хотите.