Я – пират
Шрифт:
– Я не хочу повторить судьбу зулусских королей, – с сожалеющий миной на лице, развёл руками Дуче. Он стал рассказывать, что зулусские правители не позволяли своим воинам жениться до 30 лет. По африканским меркам 19-го века, для мужчины это была глубокая старость. Только разгромив врага, воины могли удовлетворить свою похоть, изнасиловав женщин в захваченном селении. Не удивительно, что, имея в своём распоряжении профессиональную армию, укомплектованную свирепыми от долгого полового воздержания убийцами, зулусские монархи смогли создать мощную империю. В Южной Африке
– Поэтому я разными способами выпускаю из своих людей пар избыточной агрессии, как из паровозного котла, чтобы не было взрыва – продолжал объяснять мне Дуче. – Даю экипажу зрелищ и женщин, чтобы за время долгого плавания они не озверели и не сговорились между собой о смене капитана. Вы должны понимать, доктор, что это мы с вами ведём себя с дамами, как настоящие джентльмены. А для собранного на этом корабле наёмного сброда, услугами которого я вынужден пользоваться в интересах своего бизнеса, захваченная в океане пленница – только аппетитное мясо. И если я сейчас отниму у них эту забаву, завтра у меня самого могут возникнуть большие проблемы с экипажем.
– Значит, из-за специфики управления своим предприятием вы готовы упустить верную прибыль? – я сознательно перешёл на привычный для меня менеджерский язык, чтобы перевести наш разговор в деловую плоскость.
– Что вы имеете в виду? – насторожился Дуче.
– Я имею в виду конкретную сумму в один миллион евро, которую муж захваченной вами женщины готов заплатить за неё в качестве выкупа.
– Но вы же сказали, что её муж погиб на яхте – сразу попытался поймать мена на обмане Дуче. Но я спокойно пояснил:
– Я сказал только, что на яхте была семейная пара. Мужчина, которого ваши люди ударили веслом по голове, когда он пытался удержаться на плаву, цепляясь за корабельный обломок – брат этой женщины.
– Хм, – задумчиво почесал переносицу Дуче. В нём явно проснулся делец, никогда не упускающий верного куша.
– А вы действительно уверены, что супруг этой дамы отдаст за неё такие огромные деньги?
– Конечно! Но при условии, что ему вернут здоровую жену, а не калеку с надломленной психикой. Вы же деловой человек и понимаете, что максимальные суммы платятся только за качественный товар.
– Да, да, я понимаю – закивал головой Дуче и пожал мне руку. – Как муж и отец я восхищён вашим благородством. А как католик благодарю вас, что вы избавляете меня от тяжкого греха, который я против своей воли был вынужден совершать. Я немедленно распоряжусь, чтобы впредь с этой женщиной обращались хорошо. Обещаю вам: больше её никто здесь не обидит.
Неожиданно Дуче вдруг шутливо погрозил мне пальцем.
– А вы не только редкий везунчик, господин Волынцев! Ха! Я погляжу вы ещё обладаете отличной деловой хваткой. Я бы даже рекомендовал вам оставить медицину и заняться коммерцией. Только при одном условии.
– И каком же?
– Вам необходимо научиться более аккуратному обращению с кредитами. Я имею в виду не только деньги. Доверие и покровительство высокопоставленного лица, это ведь тоже одна из форм кредита. Вряд ли разумно разбазаривать такой капитал на чужих вам людей. Вот вы хлопочите передо мной за эту даму, а ведь она вам никто. И никакого процента от будущей сделки за её освобождение вы тоже не получите. Так не лучше ли употребить моё к вам благосклонное отношение на пользу себе. Подумайте над моими словами.
Наша беседа с капитаном была прервана появившимся в рубке уже знакомым мне пиратом с изуродованным лицом. Присутствуя при дальнейшем разговоре одноглазого с капитаном, я узнал, что зовут его Кривым Финке или «Стингером». Оказывается, одноглазый являлся специалистом по различному тяжёлому вооружению. Первым делом он поделился с Дуче своим мнением по поводу неизвестного военного корябля.
– Когда я его только увидел, то вначале даже подумал, что что-то случилось с моим единственным глазом, – изуродованное лицо «Стингера» пришло в движение. Но Дуче спокойно смотрел на искривлённый рот собеседника, на его вылезший наполовину из своей орбиты глаз, только понимающе кивая в ответ.
– Но слава Деве Марии! – в горле калеки, частично сожженном раскалёнными газами горящего напалма, заклокотало нечто отдалённо напоминающее смех. – Со зрением у меня всё в порядке. Это старый польский фрегат пограничной охраны. Вооружение: два 76-мм автоматических орудия, четырёхтрубный 533-мм торпедный аппарат. На корме расположен противолодочный бомбомёт. По скорости мы с ним примерно равны.
– А как насчёт ракет? – деловито поинтересовался итальянец. Было заметно, что этот вопрос его сейчас волнует особо сильно.
– В том то и дело, Герр Капитан, что на этом «старичке» стационарных ракетных комплексов нет – сообщил о приятном сюрпризе одноглазый. – Похоже, корабль просто не успели модернизировать. После развала СССР его бывшие союзники по Варшавскому договору начали за бесценок распродавать свои арсеналы, ориентируясь на натовские стандарты. Сейчас Польша вооружается списанными американскими фрегатами. Немало устаревших кораблей из бывшего ГДР, Чехословакии, Польши оказались во флотах «малых» морских государств. Этот фрегат был продан по цене металлолома Индонезии и включён в состав её ВМФ.
Дуче подошёл к боковому окну рубки, и некоторое время вглядывался в очертания бывшего польского пограничника. Появившееся над горизонтом солнце теперь в деталях освещало идущий параллельным курсом корабль.
Пока капитан задумчиво покачивался на каблуках «Стингер» не сводил своего единственного глаза со спины командира. Вскоре Дуче спросил его через плечо, не поворачивая головы:
– Но разве за последние годы корабль не могли модернизировать – оснастить современным оружием?
– Можете быть спокойны, Герр Капитан, я долго рассматривал фрегат в прибор ночного видения. На его палубе нет ничего похожего на пусковые ракетные установки.