Я плюс все
Шрифт:
– Кто? – спросил я.
– Брательник. Кто же ещё…
«Странно, – подумал я, – но ведь и ты потерял того же отца… И твоя сестра – Галя Баранова – потеряла его… И были вы совсем малышами…»
Боря кивает мне:
– Гошан… Здорово…
– Боря, что случилось?! – я почти кричу.
– Да вот… – говорит Боря. – Беда у нас… Брательника замели… Снова…
– Кто это? – доносится из комнаты женский голос.
Это Борина мама. Я ни разу её не видел. Как-то так получилось.
– Это ко мне! – кричит Боря.
Я и дома у него никогда не был.
– Ты извини, – говорит Боря. – Давай завтра поговорим.
– Да, конечно! – отвечаю я. – Я понимаю!
Боря закрывает дверь…
Я выхожу к папе.
Папа топчется на месте, подпрыгивает. Видно, холодно ногам. Его сапогам лет десять.
Он меня не видит. Стоит ко мне спиной.
Я подхожу.
– О! – радуется папа. – Ну что? Как дела?
– Да никак, – говорю я. – Пошли домой.
Мы идём по пустым улицам. Быстро, чтобы согреться. И тут мы замечаем, что с неба на нас сыплется первый снег.
Я подставляю ладонь. И снежинки на ней превращаются в капельки, очень похожие на слёзы, которые я увидел в Бориных глазах.
Скоро Новый год
Скоро Новый год. Через девять дней.
– Что ты подаришь маме? – спросил папа.
– Вязальные спицы, – сказал я.
– А мне? – спросил папа.
Я чуть было не проговариваюсь.
– Ну папа! – воскликнул я.
– Шутка! – развеселился папа.
– А ты что подаришь? – хитро произнёс я.
– Тебе? – уточнил папа.
– Да! – сказал я.
– О! – воскликнул папа. – Это удивительная штука! Ты будешь в восторге!
Я обрадовался. Люблю получать подарки. И дарить люблю.
– А маме что подаришь? – спросил я.
– Не могу сказать, – прошептал папа.
– Почему? – шёпотом спросил я.
– Потому что у тебя длинный язык и ты всё разболтаешь.
– Кто?! – возмутился я.
– Где мешок? – спросил папа.
– Какой мешок? – не понял я.
– Я не знаю, – сказал папа. – Ты сам спросил.
– Про что?
– Про мешок!
Наконец-то я понял, что папа шутит.
– Ну, папа! – закричал я.
– Тише! – попросила мама из коридора. Она разговаривала с бабушкой по телефону. – И что? – спросила мама.
Бабушка что-то ответила.
– А ты? – спросила мама.
Бабушка ответила.
– Напрасно! – сказала мама.
Бабушка ответила.
– Не надо было ему ничего обещать! – сказала мама.
Бабушка ответила.
– Мама, – сказала мама, – лучше всего позвони ему и скажи, что ты не можешь.
Бабушка ответила.
– Ладно, мамулечка, – попрощалась мама, – до завтра.
И положила трубку.
Папа подошёл к маме и обнял её.
Я улыбнулся.
– Что будем делать? – спросил папа.
– А давайте наряжать ёлку! – предложила мама.
– Девять дней до Нового года, – удивился я.
– А Рождество? – сказала мама.
– Точно! – обрадовался папа. – Двадцать четвёртого! Послезавтра!
– Двадцать четвёртого – Сочельник, – поправила мама папу. – А двадцать пятого – Рождество.
Мама и папа отмечают католическое Рождество. Потом Новый год. Потом православное Рождество. Потом старый Новый год.
Любят праздники.
Я тоже, конечно, люблю. Кто же их не любит? Но, честно говоря, немного утомляюсь. Мне больше нравятся не сами праздники, а каникулы. То есть расстояние между первым праздником и последним.
Праздник – это ураган. А каникулы – это приятная погода.
Мы спустили с антресолей нашу пластмассовую ёлку, которую я помню с раннего детства. Достали коробки с игрушками и гирляндами и принялись за дело.
– Ой! – вскрикнула мама, заглянув в одну из коробок. – Моя любимая игрушка!
Мама потянула за ниточку и показала нам то, что осталось от разбитой ёлочной шишки – матовый красно-оранжевый осколок.
Мама пригорюнилась.
– Не переживай, – сказал я и погладил маму по голове.
– Да… Не буду… – вздохнула мама. – Я помню эту шишку с детства. Она старше меня… Она бабушкина…
– Жалко, – сказал папа. – Ну что поделаешь?.. Значит, такая у этой игрушки судьба. Она радовала стольких людей. Дай Бог здоровья остальным игрушкам!
Мне почему-то стало жалко и маму и папу.
Я вдруг представил, что когда-нибудь, через много лет, я буду так же сидеть со своим сыном, или со своей дочкой, или со своими внуками.
Мы спустим с антресолей нашу старенькую ёлочку и коробку со старыми ёлочными игрушками. Я открою вот эту самую коробку и так же вскрикну:
– Ой! Моя любимая игрушка!
Я вытяну за растрепавшуюся ниточку осколок ёлочного домика или шара.
– Я помню этот шар с детства… – вздохну я. – Он старше меня… Он бабушкин…
И кто-то меня так же пожалеет, как жалею я маму и папу, и подумает: «Там, где радость, там и печаль».
Наверное, для того и существуют праздники, чтобы увидеть печаль и почувствовать вкус радости. И понять, что это навсегда.