Я подарю тебе крылья
Шрифт:
Распив с другом бутыль вина, вымотанный долгими молитвами и разочарованием, Карим заснул, едва его голова коснулась подушки.
Карах, вздохнув, посмотрел на друга. То, что творилось вокруг него последние два года, жутко не нравилось. Всё началось с того, что дядя Карима, Алан Бринар Варин, убедил племянника в его высоком предназначении. Да, они с саэром одного дерева, но правителями Эдрина всегда были потомки ветви Урсум. У Карима и вправду были большие крылья, но и саэр имел не меньшие, это его дядя обладал только подобием крыльев. Впрочем, мало кто из эдранильцев был способен летать. Вот уже больше сотни лет как их раса утратила эту способность. Да, по-прежнему они были сильны и быстры, по сравнению с людьми, но… Когда-то богиня одарила их способностью к полёту, однако, спустя много поколений, похоже, она сама и забрала эту способность. Теперь они могли максимум планировать,
Старейшины много лет пытались разобраться в задумке богини-матери, для чего ей приспичило отнимать способности у своих сыновей. Возможно, всё-таки виноваты люди, которых шаманы призвали из другого мира, это они нарушили равновесие в обществе коренной расы. Но в тот момент это казалось наиболее правильным выходом, женщины расы эдранильцев всегда были мужеподобны, и мало кто из них соглашался принести потомство мужчине. И даже богатый выкуп семье не помогал, эдранилки не желали вынашивать и рожать в угоду мужьям, а потом случилось страшное. Какой-то вирус поразил всех женщин, совсем юные погибли, а старшие доживали свой век, и даже реши они родить, эту способность убил в них проклятый вирус. Вот тогда и призвали шаманы людей. Первые из призванных женщин выполнили своё предназначение и не в пример эдранилкам оказались нежными и любящими матерями, некоторых даже брали в жёны… Однако вместе с женщинами было и несколько мужчин. Создавались человеческие семьи, причём число их с каждым годом росло. У них-то не было проблем с рождаемостью. Вот старейшины и приняли решение создать поселения для людей, а чтоб люди, по своему обыкновению, не бродили по всей Аронии без позволения высшей расы, издали закон. Закон обязывал старейшин контролировать нанесение эсани – татуировок – младенцам, едва появившимся на свет. И как-то незаметно люди стали рабами эдранильцев. Спустя несколько столетий такое положение вещей воспринималось уже как само собой разумеющееся. Все привыкли. Эдранильцев устраивали послушные рабы, которыми люди становились после нанесения клейма принадлежности, оно каким-то образом влияло на человеческое сознание. А самих людей устраивало, что за беспрекословное подчинение и преданность они имеют кров и пищу. И уже давно никто не вспоминал о том, что первые появившиеся тут люди не были рабами и ныне живущие эдранильцы – это потомки тех самых первых человеческих женщин.
Но ведь они никому не мешают и за пределами своих койев поголовно являются рабами. Живут в поселениях и при рождении наносят на плечо каждого ребёнка татуировку, имеющую личные данные, и принадлежность тому или иному койу. Когда раба забирает хозяин, рядом с татуировкой ставится клеймо. Вот так, по отметинам на теле, можно отследить всю жизнь данного раба. И именно эти знаки высокие эдранильцы собирались рассмотреть на плече рабыни, лежащей сейчас на верхней палубе. Олим Карах тяжело вздохнул, поднимаясь туда. Он снова и снова прокручивал в голове последние события. Карим был в бешенстве оттого, что ему помешали вымолить у богини благословение на столь опасное предприятие. Конечно, его друг не позволил бы убить глупую девчонку… мысли эдранильца вновь вернулись к Кариму…
Какими посулами и обещаниями умаслил старый Варин своего племянника, как убедил решиться на предательство Карах, не знал. Единственное, чего он смог добиться от своего друга, прежде чем сделать последний шаг, – просить милости у богини-матери, всегда благоволившей к своему любимцу. Но помешала девчонка, странно всё это. Они сами шли вслед за штормом. Как она могла оказаться на острове? Да и кому понадобилось обрекать маленькую рабыню на такую страшную участь? Снова вздохнув, Карах вышел из каюты друга, решив проверить, как долго проживёт рабыня.
Поднявшись на палубу, он привычным взглядом окинул находящихся здесь двух рабов и свободного полукровку, офицера Нарха, руководившего ими. Да, в Эдрине были и такие – результат связи эдранильца с рабыней, это было редкостью, рабыни редко приносили потомство. Старейшины давно выяснили, что клеймо принадлежности не просто обязывает раба быть верным и покорным, но и каким-то образом влияет на способность зачать, и даже если это происходит, крылья у полукровки слишком малы, чтобы поднять его в небо даже теоретически. Олим Карах поморщился, дядя Карима тоже был из таких.
Ночная вахта… Морской ветер освежал лицо, и, ухватившись за канат такелажа, Карах закрыл глаза, подставляя его мелким брызгам. Было невыносимо тоскливо думать о судьбе друга, если их с дядей сомнительная авантюра не возымеет успеха. И ещё противнее было думать о том, что он сам, зная о готовящемся предательстве саэра, молчит, тем самым становясь соучастником преступления.
Еле слышный стон заставил распахнуть глаза и взглянуть на кокон парусины, в которую завернули маленькую глупую рабыню. Жива? До сих пор жива? Сделав несколько шагов, он присел на корточки, сложив нижние руки, верхними откинул край парусины, закрывавшей лицо девушки. Его догадка оказалась верной, стонала именно она. Тяжёлое дыхание, потрескавшиеся губы, на лбу, украшенном здоровенной шишкой, испарина. Протянув руку Карах, прикоснулся к её щеке. Девчонка металась в жару, безуспешно пытаясь облизать сухим языком пересохшие губы. Эдранилец вскинул голову, ища взглядом не сильно занятого раба. В этот момент к нему приблизился молодой парень с кружкой в руках, виновато посмотрел.
– Высокий лан, вы позволите напоить женщину? – он с почтением склонил голову.
– Разумеется. Нельзя отказывать в последнем желании умирающему. Побудь рядом с ней, пока она не оставит этот мир.
Мальчишка встал на колени и аккуратно по глотку вливал в приоткрытый рот воду. Девушка глотала жадно и вроде как даже не думала умирать, только глаза по-прежнему не открывала. «Всё равно ей конец, – с жалостью подумал Карах, – возможно, она была бы даже хорошенькой, если её подлечить и умыть… Но испившие слёзы Марании не выживают. Её судьба предрешена». Девушка, напившись, вновь впала в забытьё, уронив голову набок. Ещё раз сочувственно вздохнув, Карах с тяжёлым сердцем отправился в свою каюту. Он сильнее прочих чувствовал эманацию смерти, лекари всегда чувствуют такие вещи острее остальных. Он точно знал, что в момент, когда маленькая рабыня расстанется с душой, его самого накроет удушающим чувством чужой тоски по непрожитой жизни. Так всегда происходило, когда он оказывался в непосредственной близости от умирающего. Он снова подскочит в кровати, хватаясь за горло и пытаясь вдохнуть, всего несколько секунд… Как бы он хотел оказаться в этот момент подальше отсюда. Глаза закрылись, что бы там ни случилось дальше, сейчас надо отдохнуть.
Глава 2
К своему удивлению, Карах проспал до утра ничем не потревоженный. Светило заполняло ярким светом каюту через открытое окно, которое рабы не удосужились закрыть плотными шторами. Но, наверное, это и к лучшему, ему сегодня предстоит нелёгкий разговор с Каримом, и надо узнать, кому принадлежит девчонка… Потянувшись, эдранилец поднялся, расправил и сложил крылья, звякнул колокольчиком что стоял тут же на рабочем столе. Вошёл личный раб, который много лет верой и правдой служил Караху, старый Мул, поклонился. Следом двое молодых рабов занесли ванну и воду, помогли совершить омовение. Конечно, это не тот каменный бассейн в замке Карима, где можно было резвиться с молоденькими рабынями, но всё же. Мысли вновь вернулись к девчонке на верхней палубе. Неужели до сих пор жива? Он уже оделся и заплетал косу, когда грохнула о стену дверь соседней каюты. Поторопился закончить своё занятие и выскочил следом за разгневанным, судя по напряжённой спине, Каримом. Не стал окликать, просто поднялся за ним на верхнюю палубу и в изумлении остановился.
Девчонка и вправду была жива, и даже в сознании. Кутаясь в жёсткую парусину, она сидела, прижавшись спиной к мачте, и исподлобья смотрела на матросов, стоявших перед ней. Те с интересом рассматривали совсем молоденькую рабыню. Эдранильцев она не видела, мужчины находились сбоку и чуть позади её.
Тихо выругавшись, Карим направился к несчастной. Увидев его, рабы низко склонились, прижав раскрытую ладонь правой руки к левой стороне груди – знак покорности и почтения к своему господину. Девчонка резко повернула голову в его направлении, и глаза её расширились, она побледнела, едва сдерживаясь, чтобы не закричать, попыталась отползти, но тяжёлая парусина, в которую она по-прежнему была завёрнута, не позволила. И рабыня застыла, с ужасом глядя на приближающегося эдранильца.
Я проснулась от жажды, распахнула глаза, увидела рядом кружку, схватила её и осушила в один присест. Попыталась выбраться из укутавшей меня ткани, жёсткой, неприятной и уже порядком нагретой солнцем, собственно, потому мне и было жарко. Услышала, как рядом присвистнули, и обернулась. На меня смотрели сразу с десяток здоровенных небритых мужиков. Странно смотрели, в их глазах любопытство было смешано со страхом, впрочем, и мне они показались страшными. Рядом опустился на колено парень и попытался забрать у меня из рук пустую кружку, которую я так и не выпустила, судорожно прижимая к себе.