Я подарю тебе новую жизнь
Шрифт:
— Так сразу? Даже на порог не пустишь?
Царёв, как обычно, одет с иголочки. До блеска начищенные туфли, серая водолазка под горло, темные брюки по фигуре. Широкие плечи обтягивает черное двубортное пальто прямого кроя. Красивый, успешный, без пяти минут женатый, мужчина. По сути чужой для меня. Этакий инопланетный гость из другой галактики, которую мне и подавно больше не постичь.
Но сердце от его хриплого баритона отчего-то сжимается, пропускает удар, а потом вновь ускоряет свой бег. И я не знаю, как это предотвратить. Как заставить предательский орган
Я действительно не хочу его пускать в квартиру, но выбора особого у меня не остается. К тому же шлепающие осторожные шажки за спиной, указывали на то, что у нашего диалога появился маленький свидетель, при котором я не желала скандалить.
— Проходи, — вздыхаю я и делаю пару шагов назад.
— Чем у вас так вкусно пахнет? — интересуется Сергей, прикрыв за собой дверь и тянет носом, безошибочно находя источник запахов.
— Оладьи, — вместо меня отвечает Тимофей и вдруг выдает совершенно ему несвойственное: — Хотите? У нас много.
— Оладьи? — темные брови в немом удивлении взлетает вверх и мне приходится слабым кивком головы подтвердить слова Тимки. — Хочу. Я не успел позавтракать. Если, конечно, Яна не будет против…
9.1. Сергей
«Кажется, все изменяется.
И бесконечного давно в природе нет.
Пол шага до твоего лица.
И я как будто в первый раз увидел свет.»
Валерий Меладзе — Чего ты хочешь от меня?
Сергей
Я сижу и как последний придурок наблюдаю за солнечными зайчиками, что запутались в копне её каштановых волос. Словно ничего красивее и совершеннее в своей жизни не видал. Словно и не касался её никогда, сам точно так же не зарывался в её волосы, не вдыхал их запах.
Она определенно дразнит меня. Собирает волосы в высокий пучок, открывая прекрасный обзор на тонкую шею, ловко снует по маленькому закутку, который мы в своё время выделили под кухню, щелкает тумблером электрического чайника.
Пацан сидит рядом и с энтузиазмом жует, а мне кусок в горло не лезет. Точно коротнуло внутри меня что-то, к чертям собачьим вырубив рассудительность. А ведь я был полон решимости пока пил кофе, и вел автомобиль, и тарабанил в дверь квартиры. Лишь на миг оцепенев, когда подъехал к дому.
И вот сейчас снова. Как будто кто-то невидимый решил подшутить на время закинув меня в прошлое, умело воссоздав картинки, которые все еще снились мне по ночам.
Яна заваривает мне крепкий кофе без сахара и ставит чашку передо мной, присаживаясь за стол прямиком напротив ребенка, тем самым заставляя меня отвлечься и все же взглянуть на причину возможных проблем моей бывшей жены.
Теперь мелкий выглядит гораздо приличнее, избавившись от толстого слоя грязи на лице и засаленной шапки, из-за которой и глаз то было толком видно, не говоря уже о чем-то еще.
Я хмурюсь в попытках найти схожесть с Сашкой, но кроме цвета глаз и шрама на высоком лбу, ничего не замечаю.
— Што? — с набитым ртом интересуется пацаненок, громко шмыгнув носом.
Отрицательно
Яна молчит, да и я не спешу что-то говорить, напрочь растеряв все слова, словно
весь мой словарный запас растворился в воздухе, оставив после себя какие-то абстрактные не несущие смысла звуки.
Взгляд сам собой натыкается на стопку румяных пышных блинчиков и что-то в моей голове щелкает. Она не готовила. Ни разу не подошла к плите после смерти Саши. Только и делала, что сидела в кресле, закутавшись в плед или беззвучно плакала. Психологи не помогали, мои потуги оживить её и помочь тоже. Замкнувшись в себе, она не видела никого и ничего.
И теперь вот оладьи…Чертовы оладьи!
Я поднимаю глаза и встречаюсь с ней взглядами. Смотрю не отрываясь, не моргая, боясь упустить мельчайшую искорку в её таких родных глазах. Время словно замирает, прекращая свой бег. Даже часы в прихожей и те затихают, останавливаются, давая нам возможность вспомнить, кто мы есть на самом деле. Кем мы были раньше и почему не смогли удержать свою любовь на плаву, когда как стоило лишь попытаться.
— Спасибо, — волшебство момента прерывает пацан. С громким хлюпаньем он допивает остатки молока из своей чашки и спрыгнув на пол, оповещает Яну, что идёт умываться.
— На здоровье, — кивает брюнетка и, вскочив со своего места, начинает собирать грязную посуду со стола.
Я дожидаюсь пока ребенок скроется из вида и, перевожу дыхание. Мне следует найти необходимые слова, чтобы донести до Яны всю серьезность, а главное опасность сложившейся ситуации. В любой момент мелкого могут начать искать. Как бы то ни было, у него должны быть родители, родственники, на худой конец законные представители!
— Яна, — окликаю её я.
Она стоит ко мне спиной, напрягаясь всем телом, стоит только мне её позвать. И я понимаю, сколько мужества и силы требуется ей, чтобы обернуться. Понимаю и принимаю, с готовностью ожидая сколько потребуется.
— Зачем ты пришел?
Опустив голову, она всё так же стоит неподвижно, уперев ладони по бокам от кухонной мойки. До невозможного исхудавшая, но все такая же красивая, как и раньше.
— Просто хочу помочь.
— Я не просила, — она поворачивается слишком резко, сцепляет руки на груди и волком смотрит на меня, воинственно сверкая глазами.
И я улыбаюсь, как дурак, совсем позабыв, как прекрасна была моя жена в гневе. К тому же, я так давно не видел в этих глазах абсолютно ничего, кроме пустоты, что даже злость стала расцениваться, не иначе как чудотворное явление.
— Я знаю. Мы не чужие друг другу люди.
— Чужие, — отрицательно качает головой Яна. — Чужие, Царёв. Давно.
Я не хочу спорить. Не хочу препираться из-за сущих пустяков. Я-то знаю, что сколько бы лет не прошло, сколько бы лиц не мелькало рядом с нами, мы никогда не будем друг другу чужими людьми. И на смертном одре она будет единственным человеком, которого я захочу увидеть.