Я попал в ЛитРПГ, или как приручить суккуба
Шрифт:
Весь бой занял от силы десяток секунд — толпа не успела окружить нас и начать улюлюкать, а все пятеро растянулись на камнях. Больше рыпаться на поборников желающих не нашлось, лишь один тявкнул из-за спин стражников:
— Лучше бы так в крепости дрались!
— Лучше бы ты язык в сраку засунул! — Ермак ринулся к обидчику, тряся кулаками, но мы с Лерой не сговариваясь подхватили крепыша подмышки и развернули лицом к еде. — О, жрачка!
Сквозь чавканье и хруст (товарищ засунул в рот сразу две сырные трубочки) послышались тихие хлопки. Хира сводила и разводила ладоши, как в замедленной
— Что? — насупился, ожидая очередного подкола.
— Неплохой замес. На шестерочку потянет.
— Ценю ваше великодушие, — отвесил театральный поклон.
— Вот поэтому и не хожу в кабаки, — проворчала Ингрид, откусив от лепешки. — Что там, что тут — сплошное безобразие.
— Пошлите, выпьем уже, — сказала Лера и первой направилась к бочке.
Но стоило нам подойти к стражникам, как один закрыл крышку и в прыжке уселся сверху. Его товарищи выстроились перед нами стеной, не нападая, но и не пуская к напитку — этакий пассивный протест в стиле «собака на сене».
— Как языком чесать — так герой, — проворчал коротко стриженный бугай. — А как жизнью рисковать — так пропал.
— Катись отсюда, — поддакнул сосед — пожилой лысый бородач. — И шлюху рогатую не забудь.
Я дернулся, но теперь уже Ермак приобнял за плечо и настойчиво потянул прочь от разозленных воинов.
— Забей, против этих не сдюжим. Вон еще наливают, айда туда.
— Вам здесь не рады! — крикнули вслед, и я не смог отказать себе в удовольствии показать ушлепкам средний палец. Но в Ириноре, похоже, этот жест означал нечто принципиально иное (или вовсе не значил ничего), поэтому в ответ услышал лишь пьяный хохот.
У бочки на противоположном краю площади кучковались парни и девушки моего возраста — крестьяне, рыбаки, ремесленники. Все приоделись по случаю праздника в очень дорогие для простого люда и передаваемые по наследству наряды — своего рода семейные реликвии, которые берегли пуще прочих сокровищ. Мужики все как один носили длиннополые красные рубахи навыпуск, подпоясанные добротными кожаными ремнями с тяжелыми бронзовыми бляхами. Не исключено, что этим самым ремнем прадед лупил деда, дед — отца, а отец, в свою очередь, непоседу с огненными вихрами, бросающего недвусмысленные взгляды на женскую часть нашей скромной группы.
Девушки же предпочитали белые сарафаны с пышными буфами на плечах. Расплетенные волосы ниспадали до крестцов и красиво развевались при кружении в танце. Крестьянки выплясывали сами, пока стоящие полукольцом ребята передавали по рукам кружку и набирались храбрости для выбора пары. Оркестр из флейты, бубна и лютни отыгрывал дерзкий частушечный мотив, но судя по переглядам и кивкам, готовился перейти на медленную романтическую мелодию.
Как правило, такие играли поздними вечерами,а не при свете дня, но народ аж распирало от радости, и ждать до вечера никто бы не стал. Хотя товарищ Нутро подсказывал, что гуляния продолжатся и после заката, и на следующий день. Оставалось надеяться, Рейнар или кто-нибудь из его приближенных взял ответственность за управление городом, и Хаб-Харбор в кои-то веки начнет готовиться к обороне.
На этот раз при нашем приближении пацанва упорхнула от бочки как стая воробьев при виде кошек. Все прекрасно видели, что мы сделали с любителями побузить на ровном месте, и благоразумно отошли, сбившись в стайку с другой стороны от танцующих девчат. Но при том стали украдкой посматривать на моих спутниц — особенно на Хиру — и с улыбками перешептываться, словно подначивая друг дружку подойти «познакомиться».
— На нас пялятся, — смущенно проворчала жрица и повернулась к добрым молодцам спиной. Но с учетом явного преобладания кормы над форштевнем, особенно подчеркнутого леггинсами в обтяжку и приталенным платьицем, зрителям такой маневр понравился еще больше.
— Кто?! — взревел Ермак и от возмущения уронил черпак в вино.
— Тише, тише, — легонько хлопнул разошедшегося буяна по спине. — Там свои. Наливай уже.
— Есть, командир! Это мы завсегда!
Воин наполнил пять кружек и вернул крышку на место, соорудив из бочки некое подобие высокого стола для употребления стоя. Ну, знаете, какие обычно бывают в крохотных и очень дешевых забегаловках, где экономят место на лавки и стулья. И все равно местный антураж более чем нравился — особенно если не обращать внимания на статую: приятный фолк, тепло от костра, пестро одетые люди, смех, горячая еда и веселье. И пусть некоторые нам не рады, зато мы рады друг другу и тому, что выкроили минутку в безумных приключениях, чтобы просто собраться и отдохнуть. Именно это и озвучил чуть позже, первым подняв кружку для тоста.
Соратники поддержали, пусть и не все с явно выраженным воодушевлением. Невооруженным глазом видно — девушки очень устали от чехарды накативших снежным комом событий. Но я не мог раздавать пустые общения, стучать пяткой в грудь и заявлять, мол, зато дальше будет проще, тяжело в прокачке, легко в пвп, и все такое прочее. Ведь это слишком очевидная ложь, а дураков среди нас не завелось. Если стартовая локация столь же опасна для жизни, как и прятки на минном поле, то о том, что ожидает в более высокоуровневых зонах, лучше даже не думать. Да мы и не стали. Вино внутри, а проблемы — снаружи.
— Ну! — после небольшого перерыва поднял кружку Ермак. — За тех, кто в дороге и кого еще ждет дальний путь. Все мы — странники.
Бородач как мысли мои прочитал. С удовольствием глотнул вина (не самого поганого, кстати) за эту короткую, но проникновенную речь.
— Чтоб не в последний раз, — переняла эстафету Валерия. Что же, и не поспоришь.
— Я тоже должна? — пролепетала слегка захмелевшая жрица, держа деревянный «кубок» двумя руками. — Яре-яре... Давайте за то, чтобы поскорее вернуться домой!
Чокнулись, выпили и всем составом посмотрели на демоницу. Хира изогнула бровь и качнула головой.
— Котята-чертенята, ну вот нельзя просто молча побухать, а? Вам без этих речей синька не в то горло льется, или где?
— Я не понял, — осоловело протянул крепыш и боднул бочку, достающую ему аккурат до подбородка. — Ты нас уважаешь? Ты... ик... меня уважаешь?
— Да пошел ты... — фыркнула прислужница и отвернулась.
— Кто? — Ермак завертел головой. — Это ты мне?
— Не тебе, — поспешил вмешаться я.