Я поймаю тебя, Лисица!

Маркова Анастасия

Мама надула щеки. Небрежный ответ пришелся ей не по душе, но спорить не стала, знала, что бесполезно, поэтому не предприняла новой попытки по выуживанию денег.

В помещении повисла благодатная тишина, нарушаемая лишь звоном столовых приборов о тарелки. Обитатели дома предпочли насладиться вкусной едой, нежели вступать в полемику.

По окончании завтрака я поднялась со стула, точно взведенная пружина, пожелала всем хорошего дня и ураганом вылетела в коридор. Правда, прежде попросила сестру заглянуть ко мне при удобном случае.

В личных покоях первым делом замотала запястье льняным бинтом, затем опустилась

в кресло и принялась писать письмо Пирсу с просьбой о встрече. Рука выводила последнее слово, когда раздался стук и в спальню вошла Аралим.

Я окинула ее с головы до ног оценивающим взглядом и пришла к неутешительному выводу: сестра нуждалась в новых вещах. Некогда фиолетовое платье сильно полиняло. Несмотря на мастерство горничной в швейном деле, никакие ленты и рюши не могли уже скрыть заплатки. Их количество росло подобно снежному кому. Сестре скоро не в чем будет появиться перед гостями. Придется выкроить три-четыре серебряника на новый отрез ткани.

– Ты просила зайти, – нерешительно произнесла она, закрывая дверь.

Пожалуй, из-за жесткого нрава, сложившегося вследствие жизненных трудностей, Аралим слегка побаивалась меня.

Я поднялась из-за стола, взяла сверток и протянула сестре со словами:

– Тебе просили передать.

Она развернула бумагу и с горящими глазами поинтересовалась:

– Кто?

– Общий знакомый.

Сестра не стала уточнять имени дарителя, сразу поняла, о ком шла речь, и расцвела, будто редкий цветок под лучами восходящего солнца. Заметив укор на моем лице, она смутилась и спешно прижала к груди пирожок, словно я намеревалась отнять его.

– Аралим, – как можно ласковее начала разговор, который следовало бы провести матери. – Я люблю тебя и желаю исключительно счастья, поэтому прошу: выбрось Пирса из головы, пока не поздно. Он хороший парень, но не пара тебе.

– А кто мне пара? – с вызовом спросила сестра и вскинула подбородок.

Видно, чувства к другу были намного сильнее, чем я предполагала, раз она позволила себе подобную дерзость.

– Кто-нибудь побогаче, – я сделала шаг, и моя гостья попятилась, точно боялась, что мне удастся своим напором переубедить ее, как случалось не раз. – Пойми, Аралим, если в ближайшее время не произойдет чуда и Пирс не поправит дела, ему придется продать замок и уехать в беспросветную глушь. Ни я, ни мама – никто из нас не желает тебе столь ужасной участи.

Сестра сжала губы и выше подняла голову.

– Не вижу ничего плохого в том, чтобы выйти замуж за любимого мужчину. Если ты иного мнения, может, расскажешь, как заставить сердце замолчать? Впрочем, у кого я спрашиваю, – злобно хмыкнула Аралим. – В тебе ведь нет даже унции женственности, вместо сердца – глыба льда. Порой мне кажется, что во всем мире не найдется человека, которому под силу растопить его. Знаешь, как за спиной тебя величает высший свет? «Железная дева», «Лорд в юбке», как угодно, только не леди Бланшет. Ты же состоишь из сплошных приказов и отчетов об исполнении. От твоего взгляда хочется спрятаться в каком-нибудь укромном уголке и не высовываться, пока не стихнут шаги.

Внезапно сестра замолчала. То ли закончился запал, то ли сказала все, что накопилось в душе. Осознав, что сболтнула лишнего, заметно побледнела. Полноватые губы задрожали, из больших синих глаз, обрамленных длинными светлыми ресницами, брызнули крупные слезы. Аралим всхлипнула, развернулась и стремглав покинула комнату.

Пораженная пламенной речью сестры, я опустилась в кресло и около минуты смотрела на массивную дверь невидящим взглядом. В голове раз за разом звучали укоризненные слова Аралим, больно жалящие в самое сердце. Я действительно редко позволяла что-либо брату и сестре, часто спрашивала за испорченные вещи, но неужели они не понимали, чем было продиктовано мое бессердечие? Последние три года мы только и делали, что выживали, и не пошли ко дну исключительно благодаря мне. Да если бы не родные, если бы не угроза оказаться на улице, ни за что не стала бы подвергать опасности свою жизнь и свободу! Я обманывала людей только ради них, а тут такая щедрая награда…

Успокоившись спустя пару минут, дописала письмо и пробежала глазами по ровным строчкам.

«В полдень на нашем месте. Явка обязательна! Сибилла».

Сложив листок вчетверо, опустила в конверт, призвала магию, круговым движением руки распахнула окно и приказала воздушной стихии доставить письмо в родовой замок Ламьеров. Времени на сборы почти не было, поэтому без промедления достала из шкафа платье, перчатки, чулки, кружевной зонтик и начала переодеваться.

Часы показывали без четверти двенадцать, когда я подошла к фонтану на Ратушной площади. Пирс уже ждал меня. Будучи в сером костюме, с черной тростью в левой руке, он не имел ничего общего с «бандитом», нападавшим на кареты. Друг прикоснулся пальцами к цилиндру в знак приветствия и выставил локоть. Я ухватилась за него, исполнив книксен, и мы прогулочным шагом направились в сторону городского парка под названием «Птичья гавань».

– Что за срочность? – обеспокоенно спросил Пирс.

Я приспустила белую перчатку, приподняла льняной бинт и показала магическую печать, которая ничуть не потускнела за прошедшие два часа.

– Скажи, что это не то, о чем я думаю, – произнесла дрожащим голосом.

Друг около минуты изучал метку, потом выдал:

– Без понятия, о чем ты думаешь, но это определенно метка следопыта. Откуда она у тебя?

– Последний клиент «отблагодарил» за спасение. Говорила же, не стоит с ним связываться, – раздраженно бросила я и поправила перчатку.

– Знаешь, что я должен сделать с тобой по закону детективного жанра? – криво усмехнулся Пирс. – Убить и закопать под деревом. Тебе больше нравится тот вяз, – указал он рукой на раскидистое дерево, – или секвойя на краю города? Позволяю в знак нашей дружбы выбрать место последнего пристанища.

Кровь заледенела в жилах, ладони вспотели, мне стало трудно дышать.

– Ты правда так поступишь? – еле выдавила из себя.

Корб слегка запрокинул голову и весело расхохотался.

– Конечно, нет. Мы же друзья.

Мои щеки тотчас вспыхнули, зубы заскрежетали от злости.

– Зачем пугаешь тогда?

– Решил разыграть, – повел он плечом. – Видела бы ты свое лицо, неописуемая картина: глаза круглые, рот разинут. Казалось, вот-вот запоешь.

– Дуралей, – с тенью обиды пробубнила я и легонько ударила его локтем в бок. – Разве можно шутить подобными вещами?

– Прости. Не знаю, что на меня нашло, – виновато сказал Пирс. – Наверное, это из-за усталости. Или нервы дают о себе знать.

– А если серьезно? Что делать? – вернулась к насущной теме.