Я присмотрю за тобой
Шрифт:
Он отложил мобильный.
— Извини, это старый друг, сто лет не виделись. Ещё по модельной школе его знаю. Хрен пойми, зачем он туда прибился. Эго своё потешить, что ли. Все равно на международные потом поступил, ботаник недоделанный. Так что? — Сергей посмотрел на притихшую Иру. — Мороженое будешь?
— Буду.
— Отлично. Заедем в магазинчик, а потом в оранжерею. Как первый рабочий день?
Ира пожала плечами.
— Как обычно. Утром долго гуляли. Я и забыла, как с ними весело.
— А со мной?
Ира удивлённо посмотрела на него. Сергей, глядя на дорогу, улыбался.
— Извини. Дурь какая-то в голове. Молодость вспомнил.
Ира зацепилась за ответ, решив, что если собеседник начнет болтать в своей непринужденной манере, ей будет не так неуютно.
— Ты учился в модельной школе? А потом в Театральном?
— Ну да, — он поморщился. — Отличником я никогда не был, среднюю школу закончил через пень-колоду. Уже тогда думал податься в актеры. Сначала хотел в бокс, но из-за мигрени в спорт мне путь закрыт. Зато в армию чуть не схапали. А я не имел желания тратить там время. Были и портфолио, и приглашения на фотосъёмки после модельной — хоть какое-то подспорье, а пропал бы на год — и все заново.
— У меня отец на службе погиб.
Сергей сморгнул, замолчал. Ира продолжала, опустив глаза.
— Он был кинологом. Со своим псом досматривал фуры на южной границе. Собаку звали Аркан, небольшой спаниель, я видела на фотографиях. Они много чего находили. На пост напали в их смену. Аркана тоже убили. Я тогда была маленькой, всего два года. И отца не помню. Совсем.
— Значит, вот от кого ты свою любовь к животным унаследовала.
— Наверное, — она пожала плечами. — У нас всегда дома были собаки. Обычно — две. Потом, когда мать продала дом отца и купила однушку, поняли, что для двух собак места мало. Жили в тесноте, зато весело. Я уже школу заканчивала, когда умер наш последний старичок. Взяли Дика, помесь немца с дворнягой.
Ира грустно улыбнулась.
— Совершенный пёс. Умница. Друг. Грелка. Был.
— Болел?
— Нет. Так вышло.
Сергей свернул к маленькому, зажатому среди бутиков, магазину с огромной вывеской — "Морож".
— Грустный вышел разговор, — Сергей отстегнул ремень. — Может, за оставшийся вечер поговорим о чем-нибудь хорошем?
— Ловлю на слове, — Ира изобразила улыбку. Из-за воспоминаний ей вообще расхотелось куда-то ехать.
— Пошли. Мороженку возьмём.
Продавщица на кассе попросила Сергея с ней сфотографироваться, а в качестве подарка сняла со стенда шар размером с ладонь, в золотой фольге, и протянула актеру.
— Вот, возьмите! Спасибо вам огромное! Не думала, что вы такой.
— Какой? — Сергей улыбался от уха до уха, бедром подпирая прилавок.
— Простой, — продавщица покраснела. — Душевный.
На выходе Сергей, покрутив презент, усмехнулся.
— Дожили… Поклонницы уже яйца дарят.
Ира протянула руку и, забрав подарок, посмотрела на картинку.
— Там игрушка внутри. Динозавр.
Сергей, обходя машину, засмеялся.
— Как раз. Поселим его в папоротнике.
Поставив пакет с мороженым на заднее сидение, Ира открыла фольгу и разделила яйцо на две половинки. Внутри оказался пакет с игрушкой.
— Велоцираптор, — она взяла динозавра за хвостик. — Зелёный.
Сергей искоса посмотрел на игрушку.
— У него один глаз на лбу. Эк его вштырило.
Ира закусила губу, чтобы не засмеяться. Грозный древний охотник в уменьшенной копии не получился.
— Нам ещё долго ехать? Мороженое не растает?
— Нет, подъезжаем уже.
Они припарковались у парка, расцвеченного ярко-желтыми фонарями, прошли по тихим аллеями, мимо лавочек и фонтанов и остановились перед стеклянным зданием с куполом посредине. Внутри было темно.
— А нас точно туда пустят? — Ира огляделась. Окажись она здесь с Сергеем в самом начале знакомства, она бы извела на него весь баллончик. А сейчас Ира не могла вспомнить, куда дела свой защитный "амулет".
— Пустят, — Сергей поднялся по покатым каменным ступенькам и позвонил в звонок.
Над входом зажегся свет, и тяжёлая чёрная дверь, совершенно не подходящая для такого лёгкого, прозрачного здания, чуть приоткрылась. Наружу выглянула женщина лет пятидесяти, абсолютно седая. Она подняла очки с огромными стеклами на лоб, прищурилась, оглядывая Иру, потом перевела взгляд на Сергея и, кивнув, шепотом произнесла.
— Только тихо, ребят.
Ребята юркнули в открытую дверь. Женщина оглядела парк и, пожав плечами, заперлась.
— Сами сориентируетесь?
— Ага, — ответил Серегй. — На часок нормально?
— Хоть на три. Только свет я не включу, ходите осторожно.
— Мы с телефонами.
Женщина кивнула и, запахнув длинный, фиолетовый кардиган, вернулась в свою комнату — единственное освещенное здесь помещение.
Сергей шёл впереди. Ира шагала следом. Свет здесь был и не нужен — через стеклянные стены внутрь заглядывали фонари с аллеи, отчего тёмные силуэты растений сливались в один причудливый, фантастический пейзаж замкнутого, маленького мира. Ире вдруг подумалось, что у неё в душе все точно также. Свет существует, но он где-то далеко, и только все коверкает и искажает. Ушедший вперед Сергей обернулся и включил телефон. Ира замерла, глядя на бледное от света экрана мобильного лицо своего спутника.
— За все надо платить, детка. Я здорово на тебя потратился.
Почему она вспомнила эти слова сейчас? Может, потому, что боится, что и за это придётся платить?
Чем? Выдуманным счастьем?
— Пойдём, динозавру папоротник поищем.
Ира вздрогнула, рассеянно посмотрела на Сергея. Тот выключил телефон и шагнул к ней, встревожено хмурясь.
— Что случилось? Я тебя чем-то расстроил?
— Нет, — она помотала головой и сунула ему в руки пакет с мороженым. — Открывай.
— Отлично!
Они сели на лавочку в тени огромной пальмы. Ира, запрокинув голову, смотрела вверх, на чёрное небо за прозрачным, холодным стеклом.
— Ты любил Инессу?
Сергей подавился мороженым — закашлялся, вытаращив глаза. Ира хотела приложить собеседника между лопаток, но не решилась.
— Как бы сказать… — Сергей отвернулся. — Я любил её. Но… Она не была мне дорога.
— Как так?
— Наши отношения имели деловую ось. Мы работали. В непривычной плоскости. Как бы это сказать… Мы друг с другом не были собой. Касались друг друга, как две окружности, не пересекаясь, не имея ничего общего, кроме этого касания.