Я промазал, опер – нет
Шрифт:
– Повязку сменить.
– Все равно.
– Ну вот что, капитан! Хочешь ты этого или нет, но я – твой начальник!
Команду «шагом-марш» она подавать не стала, но так дернула меня за руку, что мне ничего не оставалось, как последовать за ней.
Неделя прошла с тех пор, как погибла Олеся. Все это время я лежал в больнице. Рана заживала не очень хорошо, гноилась, но сегодня я все-таки выписался, своевольно, разумеется. Но ведь я в любой момент могу вернуться туда. Если захочу. Но ведь не хочу же, потому что все равно...
– Отвези меня домой, – оказавшись в ее старенькой «девятке», попросил я.
–
Дворник со скрежетом смахнул со стекла капли дождя, будто понуждая меня согласиться. Но именно из-за этого я сказал «нет».
– Ну, тогда к тебе... Там у тебя потоп был...
– Я в курсе.
Увы, но Олеся оказалась права, кто-то действительно устроил потоп в моем доме. Дверь в квартиру надо мной вскрыл неизвестный. Замок там хлипкий – достаточно было куска ржавой проволоки, чтобы сделать под него отмычку и открыть проще простого. Пока непутевые хозяева были на работе, кто-то проник в дом к ним и открыл все краны. А чуть погодя, после того, как я ушел, Олесю встревожил рассерженный женский голос. Возможно, киллер действительно ждал, что девушка клюнет на уловку и высунет нос...
Мережик потом лично просматривал данные с видеокамеры, установленной на входе в подъезд, но, кроме жильцов, в дом в течение дня никто не входил. За исключением девушки, лицо которой попало в объектив видеокамеры. Кроме того, девушку смог рассмотреть и спецназовец, поставленный охранять подъезд под видом консьержа. Увы, парень оказался не на высоте, вместо того чтобы перекрыть вход в подъезд, он в это время стоял в сторонке и курил. А девушка, как он рассказывал, появилась так внезапно, что удержать ее у него не вышло. А обратно, как он уверял, незнакомка не выходила. Но можно ли было верить этому любителю покурить?.. Хорошо, что в лицо ее запомнил и фоторобот составил. Личность ее установить не смогли, но в розыск подали. Только толку пока никакого.
Если эта незнакомка была киллером, то в тот день она ничего не смогла добиться. Зато ей повезло на следующий. Как она смогла вычислить номер моей палаты, как выследила Олесю – пока это оставалось загадкой. А выстрелила она с чердака близлежащего здания, из снайперской винтовки, которая, кстати говоря, исчезла вместе с ней... Девушка то была или мужчина, но, судя по всему, работал специалист суперкласса... Я срубил две головы у чудища, но третья все-таки дотянулась до моей Олеси. И куда она потом делась, можно только гадать. Обратно подалась, в Москву...
– Мы там с ребятами все убрали, – сказала Дарья. – Ковры просушили, линолеум подняли, проветрили, даже обои в прихожей переклеили...
– Тимуровцы вы мои...
– Твои, – тихо сказала Дарья.
И сделала вид, что всецело увлечена дорогой. А внимание действительно требовалось немалое. Все-таки дождь перешел в ливень, грунтовая дорога быстро раскисла, глинистая слизь под колесами водила машину из стороны в сторону, и видимость плохая: непогодные сумерки, дождь серой стеной.
– Не хочу домой, – сказал я.
Не смогу я находиться в одиночестве там, где все напоминает Олесю. А Дарью подле себя оставить не смогу: кощунство это... А она бы, наверное, согласилась остаться.
– В больницу?
– Поздно уже. Да и не хочу.
– Тогда ко мне.
– Это приказ?
Как ни крути, а Дарья не чужой мне человек. И сама она ко мне тянулась. Да и я был не
– Нет, не приказ.
Отговорок не будет. Жаль... Ничего, как-нибудь оправдаюсь.
– Все равно поехали... Если не помешаю...
– Не помешаешь.
Дарья жила в такой же однокомнатной квартирке, как и я. Место, правда, похуже, зато дом лучше и планировка улучшенная. А уж обстановку не сравнить с моей – мебель, может, не самая лучшая, но всему здесь свое место, про порядок и чистоту я уж и не говорю. Тепло домашнего уюта я ощутил с самого порога и вдруг почувствовал себя вернувшимся домой путником, которого растрясло в поезде. Захотелось принять горячую ванну, выпить сто граммов клюквенной настойки, надеть фланелевую пижаму и утонуть в пуховой перине.
– Чувствуется женская рука, – сказал я, снимая мокрую куртку.
Дарья хотела что-то сказать, кажется, грустно-сентиментальное, но промолчала, поджав губы. Молча взяла у меня куртку, развесила ее на плечиках, которые прицепила к ручке шкафа.
– Тебе, наверное, повязку нужно сменить, – сказала она, рукой коснувшись ворота моей рубахи, за которой скрывались бинты.
– А сможешь?
– Почему нет?.. Может, ванну примешь?
Сначала она сменила повязку, и это вышло у нее также легко и непринужденно, как будто она всю жизнь проработала медсестрой. Ничего страшного в моем ранении не было. Пуля повредила шейную мышцу, но даже двигательные нервы не задела. Рану обработали, зашили, и теперь она заживала – медленно, потому что загнаивалась. Возможно, виной этому было нервное потрясение, вызванное гибелью Олеси... Но гангрена мне точно не грозила, и последующая ампутация головы даже не рассматривалась. Ну а если вдруг, ничего страшного.
А потом Дарья приготовила мне пенную ванну, и я с удовольствием погрузился в теплую воду так, чтобы не намочить повязку на шее. Не стесняясь, она зашла в ванную, положила на стиральную машинку банное полотенце, чистое белье и даже халат. Видимо, наследство покойного мужа. Что, впрочем, меня не смутило. И кладбищенская хандра не усугубилась, напротив, казалось, она растворяется в мыльной воде вместе с грязью.
Из ванной я вышел в приподнятом настроении, в голове просветлело, разогретая кровь бодро струилась по жилам, но при этом усталость валила меня с ног. И сев на стул за кухонным столом, я понял, что сам, на своих двоих, уйти отсюда не смогу.
Дарья стояла у плиты, в переднике поверх уютного домашнего костюма.
– Помнишь, я обещала приготовить полноценный ужин? – сказала она, не поворачивая ко мне головы.
– Уверен, у тебя неплохо получится, – сказал я, клюнув носом.
Кухню заполнял столь ароматно-вкусный запах, что ни о каком сне, казалось, нельзя было и думать. Я и не думал, но сон сам по себе склеивал мои веки.
– Сейчас отбивные будут готовы... Но не в том дело. Извини, что так вышло.
– Как?
– Обещала ужин, а сама не пришла... И ты знаешь, почему?