Я рискну
Шрифт:
— Ты что? — требует Бекки с другого конца стола.
Я стискиваю зубы.
— Я причинил ей боль, да, но я этого не делал. Черт, я даже не даже не знаю, что это такое. Какого хрена она здесь?
— Я звоню в полицию, — говорит Шелби, поворачиваясь к кухонной стойке, где лежит ее мобильный телефон.
Дик хватает ее за плечо, оттаскивая назад.
— Нет, не позвонишь.
— Почему, Дик? — огрызается она. — Ты помог ему? Тебя тоже посадят?
— Что происходит? О чем вы, ребята, говорите? — спрашивает Бекки, ее голубые глаза ходят туда-сюда между нами.
— Дик, что ты наделал?
— Он этого не делал, — говорит Дик, игнорируя вопросы Бекки.
Шелби сужает на него глаза.
— Ты бы встал на его сторону…
— Он этого не делал! — огрызается Остин. Она отнимает руки от лица, и они падают на стол. Она смотрит на нас. Бекки закрывает глаза и отворачивается.
— Черт. — шипит Дик.
Мое сердце замирает, когда я вижу ее. У нее три пореза на лице, которые Шелби зашила вдоль правого глаза. Ее кожа в синяках и распухла. Ее правый глаз фиолетовый.
— Ты этого не знаешь, — возражает Шелби. — Ты сказала, что на парне был черный капюшон. Было темно. И Бекки спала. Это мог быть Коул…
— Нет, — прерывает она ее. Затем она смотрит мне в глаза. — Коул — это может, но он не трус. Если бы он хотел причинить мне боль, он бы сделал это при включенном свете и под моим взглядом. Он бы не прятался.
Я выдерживаю ее взгляд, но мой желудок сжимается от ее слов.
— Кто это сделал? — спрашивает Бекки, на ее глаза наворачиваются слезы.
Остин смотрит на Дика, потом на меня.
— Я не знаю.
— Чушь! Ты знаешь. Кто, блядь, тебя обидел? — требую я. Шок проходит. Гнев просачивается в мои вены.
— Коул…
— Кто сделал это с тобой? — огрызаюсь я.
Она просто смотрит на меня. Ее глаза налиты кровью, они выглядят остекленевшими, и я думаю, смогла ли Шелби дать ей что-нибудь обезболивающее, ведь в ее организме, вероятно, все еще есть алкоголь.
Я подхожу к столу, опускаюсь на колени и прижимаюсь к ее щеке.
— Кто, милая?
Она вздыхает.
— Это был Киллан.
Моя челюсть сжалась.
— Почему Киллан хотел причинить тебе боль? — скептически спрашивает Шелби.
Я встаю и начинаю шагать. Он, блядь, умрет.
— Не то чтобы я тебе не верил, Остин, — начинает Дик. — Но можешь ли ты это доказать?
Она кивает.
— Мой телефон.
— А что с ним? — я огрызаюсь в ответ, эта потребность в крови становится все сильнее и сильнее. Ощущение ее на моих пальцах. Ее запах в воздухе. Прошло слишком много времени с тех пор, как я избивал человека голыми руками.
— Он забрал его.
— Зачем ему твой телефон? — спрашивает Шелби.
— Я сказала парням прошлой ночью, что у меня есть страховка на случай, если они попытаются меня поиметь. А сегодня утром, когда я проснулась, я взяла свой телефон с собой в ванную. Он схватил меня за волосы и ударил головой в зеркало. От удара я потеряла сознание. Когда я очнулась, моего телефона уже не было.
— Он, блядь, умрет… — прорычал я.
— Ты уверена? — требует Дик, прерывая меня.
Она кивает.
— Это не значит, что это был не Коул… — Шелби показывает на меня.
— Дик и Коул — единственные, кто знает, что у меня есть сканер сетчатки глаза на моем телефоне. Они знают, что не могут в него попасть. Киллан не знает.
Я останавливаюсь и смотрю на нее сверху вниз.
— Что бы он ни хотел, он не получит.
Она садится обратно в кресло.
— Кроме того, я не настолько глупа, чтобы хранить это дерьмо в своем телефоне.
Она встает из-за стола, и я подхожу, чтобы помочь ей, но она отталкивает меня.
— Я иду домой, чтобы снова лечь спать.
— Не думаю, что это хорошая идея, — убеждает Дик.
Она закрывает глаза и делает глубокий вдох.
— Я устала… похмелье…, и я немного стервозная.
Они открываются и сужаются перед его глазами.
— Я хочу уйти…
— Пойдем со мной, — предлагаю я.
Она смотрит на меня.
— Нет.
Она все еще сердится на меня.
Я закрываю ее лицо, и ее глаза ищут мои, но я все еще вижу в них нерешительность. Я не уверен, что я могу сделать или сказать, чтобы вернуть ее. И вообще, достаточно ли хороши слова. Но я должен попытаться. Особенно сейчас. Я не хочу причинять ей боль. Я должен защитить ее. Я, все, что у нее есть.
— Пожалуйста? — спрашиваю я.
Она отворачивается от меня, проводя рукой по волосам.
— Просто место для сна. Потом я отвезу тебя домой. Ложь.
Она наконец-то кивает.
— Хорошо.
ОСТИН
— Остин?
Я слышу свое имя сквозь стук в голове.
— Остин? О Боже, Остин. Проснись.
Руки хватают меня за плечи, и я чувствую, что нахожусь в землетрясении.
— Остин? Пожалуйста…
— Я проснулась, — грубо говорю я, желая, чтобы шум прекратился. Он слишком громкий.
— Тебе нужно в больницу.
Я открываю тяжелые глаза и вижу Бекки, стоящую на коленях возле меня на полу в ванной.
— Что…?
Воспоминания возвращаются ко мне, когда я стоял перед раковиной и мое лицо врезалось в зеркало.