Я рискну
Шрифт:
— Не трогай меня, — кричу я. Повернувшись, я собираюсь дать ему пощечину, но он уже был готов к этому. Он хватает меня за руки и толкает на диван, прижав мои руки над головой.
— Коул, — говорю я, мое сердце колотится.
— Похоже, мало что изменилось с той ночи на кладбище, да, милая? — спрашивает он, приподняв бровь, с наглой ухмылкой на лице, говоря о том, как легко ему удалось прижать меня к себе.
— Что? Собираешься зарезать меня на этот раз? — спрашиваю я, сжимая руки в кулаки. — Собираешься позволить Дику просто убить меня?
Его самоуверенность исчезает, и он ослабляет хватку на моих запястьях, но не отпускает их.
— Я не хочу причинять тебе боль, Остин.
Я сужаю глаза.
— Хватит пытаться трахнуть меня. Это не сработает.
— Я не…
— Чушь! — кричу я.
Я хочу сломать тебя.
Его планы не изменились.
Он отпускает мои запястья, и я спихиваю его с себя. Он падает на диван, а я пытаюсь встать. Я поправляю задравшийся топ, хватаю телефон, упавший на пол, и направляюсь к двери. На этот раз он не останавливает меня.
ГЛАВА 37
КОУЛ
— Ты ведь знаешь, что он ее подставит? — спрашивает меня Дик, когда мы оба сидим на диване в клубе.
Сегодня воскресенье, и мы все собрались здесь, чтобы Остин вытянула ее задание. Я был в раздраженном настроении с тех пор, как она ушла отсюда в пятницу вечером.
— Да.
— И что мы будем с этим делать?
Я смотрю на него.
— Будь там, когда он это сделает.
Он кивает и возвращается к смс на своем телефоне.
Дверь открывается, и она входит с безразличным видом. Она так же хорошо, как и я, умеет делать пустое выражение лица. Я чертовски ненавижу это.
Я сижу и смотрю, как Киллан разглядывает ее узкие джинсы скинни и черные туфли на высоких каблуках. Она одета в черный топ в тон, который имеет низкий вырез, демонстрирующий ее сиськи. Она выглядит так, будто готовится пойти выпить с подружками в баре, а не для того, чтобы задание получить.
Шейн раздает каждому из нас по листку бумаги. Я наклоняюсь и шепчу на ухо Дику.
— Оставь его пустым.
Он кивает и складывает бумажку.
По очереди мы встаем и опускаем их в миску. Когда мы все закончили, она вытягивает.
Ее глаза мгновенно переходят на мои. Я воздерживаюсь от улыбки.
— Что там написано? — спрашивает Киллан.
— Ничего, — отвечает она и бросает его на землю.
Она снова достает.
— Ты не можешь рисовать больше одного раза, — говорю я, вставая.
— Что за черт? — требует она, когда открывает сложенный лист бумаги и смотрит на Дика. Он ничего не говорит.
— Вы, ребята, не можете этого делать, — огрызается Киллан.
— Вообще-то, могут, — говорит Беннет с улыбкой. И мне интересно, была ли у него та же идея, что и у нас.
Она протягивает руку и снова вытягивает. Я собираюсь вырвать его у нее из рук, но она открывает его и читает вслух.
— Темно, как ночь, красно, как свет. Давай возьмем спичку и заставим ее ярко гореть. Последствия — ты должен показать миру свой самый темный секрет.
— Что, блядь, это значит? — огрызнулся я.
— Это загадка, — говорит Киллан с улыбкой.
— Я, блядь, знаю это! — рычу я. — Что, блядь, это значит?
— Я не знаю. Это не моя загадка. Шейн?
Он смотрит на него.
Мои глаза сужаются на Шейна.
— Что это значит?
— Я не обязан отвечать на этот вопрос. — Он скрещивает руки на груди. — Она скоро узнает.
_________________________________
В понедельник днем мы все сидим за обеденным столом. Бекки и Остин говорят о сегодняшнем тесте, а Дик обращается ко мне. Я полностью отключаюсь от него.
— Я поговорил с Селестой, когда вернулся домой вчера вечером, и она устраивает мне вечеринку по случаю дня рождения.
Бекки хмурится.
— Это то, чего ты хочешь?
Она пожимает плечами.
— Не совсем, но она целует меня в задницу. И она считает, что вечеринка в честь дня рождения поможет этому.
— Когда у тебя день рождения? — спрашиваю я, желая, чтобы она мне сказала. Но я уже знаю. Оказывается, та страница в Facebook, которую я создал, пригодилась.
Она игнорирует меня и откусывает кусочек чизбургера.
— Когда у тебя день рождения? — спрашивает ее Дик.
Конечно, она отвечает ему.
— Семнадцатого марта.
Его глаза расширяются.
— День святого Падди? — она кивает.
— Ни хрена себе! К тому же, это в эту субботу. И это начало весенних каникул.
— Ничего особенного. — она отмахивается от него.
— Тебе будет восемнадцать. Конечно, это большое дело, — говорит Бекки. — Я приду и помогу тебе украсить.
— Я опубликую это в социальных сетях. Это будет весело, — говорит он с улыбкой.
Она вздыхает, но откусывает еще кусочек чизбургера.
Звенит звонок, и все встают.
— Остин? Можно тебя на минутку? — спрашиваю я.
Она смотрит на меня.
— Нет.
Я хватаю ее за руку, когда она собирается отстраниться.
— Мне нужно поговорить с тобой…
— Ну, а мне нечего сказать, — говорит она, поворачивается и уходит от меня.
Я сжимаю руку в кулак и хлопаю ею по столу. Я не уверен, сколько еще смогу выдержать ее игнорирование. Это гложет меня. Это сводит меня с ума. Мне это не нравится. Она не может избегать меня вечно. Я доберусь до нее так или иначе.