Я родом из СОБРа
Шрифт:
– Подождем остальных, – сказал он и глубоко вдохнул, оглядываясь.
Алексей присел рядом, только спиной к нему, и положил винтовку на колени, контролируя противоположную сторону двора. Он тоже глубоко дышал, стараясь за короткое время восстановить дыхание.
– Можно покурить, – сказал проводник и поднял маску.
Чижов украдкой бросил на него взгляд. Он несколько удивился. Рядом сидел молодой, примерно одних лет с ним, кавказец. Недельная щетина уже густо покрыла его подбородок и щеки. Темные глаза на бледном лице блестели от напряжения и усталости.
– Что смотришь? – улыбнулся проводник, щелкая зажигалкой. – Думал, я русский? Кто ж еще вам будет дорогу показывать, если не русский, да? Но ты прав, здесь еще много русских осталось, хотя еще больше уехало... Я осетин.
Алексей не курил. Он внимательно
За его спиной послышались шаги. Кто-то подходил к скамейке. Алексей не оглядывался в полной уверенности, что это кто-то из своих. И тем более проводник смотрел в ту сторону. Человек сел на скамейку между Алексеем и проводником и сказал что-то. Через секунду Чижов сообразил, что это было сказано не на русском. Он медленно повернул голову. Рядом с ним сидел боевик и смотрел на проводника, как тот достает сигарету из кармашка разгрузки. Сам чеченец был одет в теплый спортивный костюм, с черной зимней шапочкой на голове. Автомат он положил на колени и вздохнул, беря сигарету из рук осетина. Алексей был в ступоре. Он смотрел, как чеченец прикурил и с наслаждением выпустил струю дыма вверх. Вот он что-то спросил у проводника, тот отрицательно покачал головой и встал, забрасывая ремень автомата за спину. Чеченец начал поворачиваться к Чижову. Алексей стал неосознанно поднимать двумя руками винтовку, думая о том, кто кого опередит с выстрелом. У обоих оружие лежало на коленях. («Я пробью его насквозь, конечно, только остановит это его или нет, я не знаю... В горячке, может, и нет. Значит, надо стрелять два раза».) В этот момент проводник быстро вытащил нож и другой рукой откинул голову чеченца в сторону, затем коротко размахнулся и всадил тому в шею широкое охотничье лезвие. Алексей вскочил и отпрыгнул в сторону. Осетин тоже отшатнулся и чуть не упал, выдергивая нож из раны. Боевик свалился возле лавочки и выгнулся в агонии, зажимая шею руками. Глаза его вылезли из орбит, он страшно и негромко сипел, кровь сквозь сомкнутые пальцы выливалась толчками и окрашивала темно-синий спортивный костюм в красный цвет. Чижова передернуло, и он поднял глаза.
– Уходим, – негромко сказал проводник, присел на корточки рядом с корчащимся на мерзлой земле человеком и несколько раз сунул лезвие ножа в песок со снегом, очищая его. Затем он быстрым шагом пошел навстречу группе не оглядываясь, и Алексей за ним.
Когда они зашли под арку дома, Чижов не выдержал и посмотрел назад. Боевик лежал в нескольких метрах от лавочки, головой в том направлении, откуда он пришел. Ноги он поджал под себя, а автомат так и не тронул. Шевелиться он уже перестал.
– Напоролись, – вполголоса сказал проводник, прижимаясь к стене и показывая Алексею, чтобы тот остановился. – Придется обходить, блин.
– Ты что, понимаешь по-чеченски? – спросил Алексей, внимательно обшаривая глазами улицу и держа палец на спусковом крючке.
– Немного, – ответил проводник, глядя в том направлении, откуда должны подойти собровцы.
Потом времени на болтовню не было. Группа удачно прошла до нужного места и сумела ударить в тыл боевикам, занявшим позицию на перекрестке за мешками с песком. Собственно, боя, как такового, не было, так как неожиданный огонь с тыла произвел шокирующее действие на чеченцев, и они быстро отошли, посылая очереди куда попало. Алексей твердо знал, что он сумел попасть в двоих, они упали, но в том, что он их убил, уверенности не было. Позже он осмотрел место обороны, увидел кровь на разбитом асфальте, но трупов не обнаружил. Чеченцы унесли их с собой. Только в середине, в углублении между мешками, лежал светловолосый парень с короткой стрижкой. Труп явно не трогали, только забрали оружие. Скорее всего, это был наемник, которых уже много стало появляться в Чечне. Пуля прошла ему в спину, под бронежилет. Внешних повреждений на нем заметно не было. Это и неудивительно. Пуля калибра 5,45 летит, вращаясь с бешеной скоростью и слегка покачивая «носиком». Твердой центровки вокруг своей оси у нее нет, это специально учитывалось конструкторами. При попадании в тело она тут же начинает кувыркаться и рвать внутренние органы. Наверное, пуля, не имея выхода из тела (погибший был в бронежилете), несколько раз ударилась о пластины «броника» и продолжила свои смертоносные зигзаги внутри тела. Впрочем, это особенно никого не интересовало. Труп быстро оттащили в сторону и заняли оборону. Только Алексей иногда посматривал в сторону заваленной щебнем канавы, откуда торчали ноги в добротных американских натовских кроссовках («гартекс», одинаковы удобны летом и зимой, не промокают и одновременно обеспечивают хорошую вентиляцию; америкосы уважают своих солдат и делают им хорошую обувь). Алексей первый раз в жизни отбросил в сторону труп, как мешающее проезду телеги препятствие, и поэтому чувствовал себя немного неудобно, но война не позволяет относиться к смерти с душевным трепетом, на это расходуется непозволительно много времени и душевных сил, и к этому Чижову еще надо было привыкнуть.
Снова укрепившись в доме, группа спецназа позволила себе короткий отдых, так как пехоты подошло достаточно. Затем чеченцы предприняли ряд контратак, чтобы вернуть себе стратегически важный перекресток, и Алексей отбивал бесконечные нападения боевиков, постоянно меняя свое местоположение. У них уже двух убили пулеметчиков, так как снайперы засекали неподвижный пулемет и сосредоточивали на нем огонь, выводя расчеты из строя. По вечерам Алексей старательно чистил винтовку, нагара в стволе и на затворе за день собиралось достаточно, и можно было ожидать отказа оружия в любой момент.
Через несколько дней к дому, который удерживал СОБР вместе с пехотой, подскочил грязный БТР с пулевыми отметинами на броне. Алексей, не веря своим глазам, уставился на него. Это была их машина. Из люка быстро выбрался человек и спрыгнул на землю, держа оружие наготове.
– Эй, братва, у вас СОБР есть? – крикнул он, пытаясь перекричать недалекий грохот очередей.
– Есть! – обрадованно заорали ему в ответ. – Игореха, ты, что ли?
– Влад, мать твою! Живой, блин?
– Да живой пока! – весело ответил ему командир группы, догадываясь, что будут какие-то изменения в их собственной войне. Раз их нашли, значит, они кому-то нужны, а это маленькая передышка. Уже хорошо.
– Грузимся в БТР! Генерал нас всех собирает!
– Подгоняй свою телегу! Кто там за рулем? Андрюха?
– Да!
– Тогда он сможет. Херачь сюда, прямо через мешки! Улица простреливается, нам перебегать надо.
Человек в камуфляже быстро запрыгнул в люк (долго находиться на «броне» не рекомендовалось, на высоте почти двух метров любой представляет собой прекрасную мишень, видную издалека), и боевая машина взревела дизелем, выбросила синий дым и двинулась на груду мешков, перегородивших улицу.
Уже в своем расположении, когда собровцы, не торопясь (уже не стреляют), выбирались из БТР, Алексей заметил несколько бороздок на броне возле водительского люка.
– Что, Андрюха, не получилось убить тебя? – кивнул он на люк.
Водитель неторопливо курил, разглядывая синий дымок сигареты. Внезапно Чижов поймал себя на мысли, что не перестает оглядываться по сторонам, хотя они уже находились, по городским меркам войны, в глубоком тылу.
– Да ну их на хер, – глухо раздалось из глубины боевого отсека. – Ты же знаешь, какая видимость, когда по-боевому идешь... Ни черта не видно... Вот я люк и открыл, чтоб лучше было. А снайпер хотел в открытый люк попасть, несколько раз стрелял; я чувствовал, как пули по броне щелкали... – Водитель копался со шлемом, регулируя внутреннюю связь.
Алексей машинально кивнул. Он знал, что такое «идти по-боевому». Это значит, что все люки закрыты и водитель наблюдает обстановку и дорогу только через триплексы. В программу обучения каждого офицера СОБРа входило вождение БТР. Через приборы наблюдения действительно ничего практически не видно – это не широкое лобовое стекло автомобиля. После этого опыта Чижов уже не удивлялся, встречая на чеченских дорогах разбитые и раздавленные военной техникой легковые машины. Необычайно узкий обзор из триплексов просто не дает водителю вовремя замечать помехи на дороге и реагировать на них.
– Я и шел «по-походному...» – договорил Андрей, протягивая шлем Алексею. – Давай надень, связь проверим.
– Ну ты даешь, – покачал головой тот. – На улицах Грозного «по-походному»… – Это значит, что незащищенная голова водителя торчит из люка для лучшего обзора обстановки. – Псих...
– Я знаю, – улыбнулся Андрюха и прижал ларингофоны к горлу. – Я – Псих, как меня слышно?
– Псих, я – Сумасшедший, слышу тебя хорошо!
Алексей улыбнулся, стащил шлем с головы и устало сказал: