Я росла во Флоренции
Шрифт:
Провал я объяснила близорукостью некоего Джуранны, чья фамилия до сих пор вызывает во мне взрыв ярости, — человека, которому маэстро поручил набрать команду. Да, он близорукий и продажный, неспособный разглядеть талант! На первой пробе я не видела вокруг себя никого, кто мог бы оказаться лучше меня. Кого же они взяли? Низенькую девицу из первого ряда? Длинного придурка в белой майке с нарисованной кровью, лезвием в груди и надписью "Я был на пробах в мастерской и меня взяли"? Неужели именно этого хохмача? Или ту рыжую девушку, прекрасную как актриса из фильма Тарковского?
Мы расположились в одной комнате, заняв все стулья, коих было немного. Мы были так напряжены,
До того как перейти к Гассману, "Салон" некоторое время принимал в своих стенах труппу Тадеуша Кантора — "Cricot 2". В помещении "Салона", который теперь носит название "Кантьери Гольдонетта" (сокращенно Канго), есть табличка, напоминающая, что здесь работал этот мастер.
Сейчас главный режиссер "Канго" — Вирджилио Сьени, танцовщик и хореограф, душа труппы, носящей ныне его имя, а в восьмидесятые годы, в несколько ином составе, известной как "Парк Баттерфляй". Когда мы начали реставрацию, поясняет он, это место двадцать лет как пустовало. То есть, по его мнению, безумно долго.
Я с ужасом вспоминаю тот момент, когда осознала: родившиеся в семидесятые выросли из подгузников. Теперь они президенты компаний, кто-то уже на пенсии. Я спрашиваю у Вирджилио Сьени, сколько ему лет, а сама неимоверным усилием сдерживаю наползающую тоску. Пятьдесят, отвечает он. И улыбается. Красивый мужчина — танцовщики, счастливцы, всегда красивы.
"Я работал над проектом вместе с архитекторами, чтобы в итоге не получилось, как часто бывает, красивое, но никуда не годное место. Акустика, соотношение сцены и партера, запасные выходы. Вещи, в которых художник разбирается лучше архитектора. В любом случае, чтобы наверняка избежать ошибок, сцену мы вообще делать не стали".
Мы входим в "Канго" с улицы Санта-Мария, Театр Гольдони — по соседству. Мне сразу приходит на ум название одного из последних спектаклей Вирджилио Сьени: "Empty Space Requiem". Пустота, тишина. Дверь отделяет вестибюль от главного зала, вход в который обрамляют четыре гигантские колонны. На противоположной стороне — такая же ничем не ограниченная колоннада. Раньше здесь была стена, рассказывает Вирджилио Сьени, мы ее снесли. За ней должен был находиться выход в сад и на летнюю сцену. Сейчас там еще один зал, оборудованный зрительской трибуной для идущего сейчас спектакля — "Видимость обманчива" Томаса Бернхарда в постановке Тьецци. Потолки бывшего "Салона" высоченные: с обеих сторон над колоннами поместились две гигантские "антресоли", где размещается оркестр. С длинного торца имеется ниша, куда ведет винтовая лестница.
"Канго" прекрасен. Слишком авангардное, а оттого не очень флорентийское место, но в то же время невозможно представить его ни в какой другой точке мира. "Канго" — интересный для Флоренции прецедент. В противовес тому, как обычно выглядит вынужденное вселение современных учреждений в исторические здания, работы по реконструкции помещения не были робкими, дело не ограничилось компьютером на столе и обновленной электропроводкой. Не мучаясь комплексом неполноценности, авторы проекта наконец рискнули при помощи железа и стекла придать прекрасному палаццо XIX века современные формы.
40. Изолотто
Перед тем как попрощаться, я спрашиваю у Вирджилио Сьени, где он живет. Любопытно узнать, где он обрел свой город после многолетних странствий по миру. Я вернулся туда, где родился, отвечает он, в Изолотто. Мне хорошо там, и у меня есть на его счет кое-какие задумки, будем осуществлять их сообща с местными жителями.
Изолотто — не такой, как другие районы, это не скопление жилых домов в сетке улиц, носящих имена писателей, рек, генералов или героев какой-нибудь войны. Это особый мирок, цены на дома все еще доступные, нет такой жестокости и потерянности, как в центре.
Своим названием район обязан бугорку земли посреди Арно, крохотному островку напротив Кашине. Исчезнувшему, когда по итогам инженерных изысканий Леонардо да Винчи было решено соорудить высокую могучую дамбу вдоль берегов реки, так называемую Арджин Гроссо, о существовании которой сейчас напоминает одноименная улица. Во время половодья она должна была защищать густонаселенные районы вдоль улицы Пизана. До мелиоративных работ эта часть города называлась Сардиния, что означает "нездоровая земля". После строительства дамбы островок исчез.
На левом берегу Арно напротив Кашине на территории площадью семьдесят гектаров Ина-Каза [64] по согласованию с городскими властями спроектировала жилой комплекс по образцу английских и скандинавских садовых кварталов: невысокие дома, много зелени, тихие улицы и пешеходные дорожки. До начала строительства в Изолотто располагался карантинный лазарет, лошадиный могильник, свалка, где обреталась бригада сортировщиков мусора, называвших себя "племенем желтых змей". Кто знает, может, из-за желтого цвета одежды, а может, из-за оттенка кожи, которая явно не блистала белизной. Они умирали молодыми от заражения крови или туберкулеза, подхваченного среди зловонных миазмов свалки.
64
Ина-Каза (от ит. Ina-Casa) — подразделение Национального института страхования, занимавшееся реализацией общегосударственной программы строительства жилья для рабочих. Одним из главных вдохновителей программы был министр труда и социальной защиты Аминторе Фанфани. За 14 лет действия программы (с 1949 г.) жилье получили более 350 тысяч семей, также было создано большое количество дополнительных рабочих мест.
Тогда это место называли Бронкс или Корея. Единственным транспортным средством, связывавшим район с центром, был автобус номер 9, который часто глох на подъеме, вынуждая всех пассажиров выходить и толкать его.
Улицы Изолотто в той его части, что ближе к мосту Виттория, влево от набережной Пиньоне, носят имена цветов. Это узенькие, наводненные велосипедами улочки, отходящие от главной магистрали — улицы Детей. Говорят, что в этом квартале города больше всего детских площадок и зелени, эдакий рай для детворы. Когда проходишь по здешним улицам, на тебя нисходит умиротворение. Мне встречаются старички с пакетами из магазина, я вижу прогуливающую уроки юную парочку: устроившись на лавочке, они, как скульптурная группа "Лаокоон" в движении, сплетаются руками, ногами, языками, носами, пальцами.