Я рожу тебе детей
Шрифт:
— Все, нужен перерыв, — сдался он, когда первоначальный запал сошел на «нет», было выпито по три чашки кофе, который они заедали зефиром в шоколаде. — Основное, я считаю, мы обсудили, а детали внесем чуть позже. Предлагаю пообедать. Я, кажется, не ел со вчера. Перелет, не очень радостные события…
Лерочка посмотрела на него виновато.
— Надо было раньше сказать.
— Все нормально. Мне все нравится. Собирайся. Хватит в субботу сидеть на работе.
Лерочка уже набрала воздуха побольше. Видимо, хотела
Олегу действительно все нравилось. Он получал… удовольствие. Очень забытое и давно похороненное чувство. А теперь он познавал его вкус заново.
Но сказать Лерочка ничего не успела. Кто-то стукнул в дверь три раза. Отчетливо, с хорошо выдержанными интервалами. Звучало, как некий шифр.
Затем дверь открылась и без приглашения вначале вкатился в кабинет огромный, похожий на шар, букет. А затем ввалился и даритель.
«А вот и еще один. Очередной. Или как там правильно?» — зло подумал Змеев и понял, что хорошее настроение куда-то очень быстренько испарилось.
Глава 9
— Увидев свет в твоем окне, не мог пройти я мимо! — выпалило это чудо в перьях.
На улице, видимо, дождь. Букет — в мелких каплях. Да и у этого длинноволосого поэта волосенки слегка прилипли к черепу.
— Ты слишком, Лера, хороша! И слишком мной любима! — выпалил любитель рифм и заткнулся, вытаращив глаза.
Он был молод, как резвый скакун, и чем-то напоминал лошадь. Наверное, длинным лицом и гривой.
— Я поэт, зовусь Незнайка, — съязвил, не удержавшись, Змеев. — От меня вам балалайка!
— П-простите, — прошлепал губами Поэт и вопросительно посмотрел на Лерочку: — Я не вовремя, да? У тебя клиент?
— Нет. Жених. Единственный и неповторимый, — не дал Олег Лерочке объясниться. С нее станется сказать нечто обтекаемое. Она умеет. А он не намерен терпеть рядом всех этих ухажеров — поедателей ушей и любителей ездить по оным.
— Как жених? — растерялся и, кажется, обиделся Поэт. Он даже букет уронил на пол.
— Ну, вот так, — развела руками Лерочка. — Ты что-то хотел, Веня?
— Да, в общем-то, нет, — слегка попятился Вениамин. Очень подходящее для этого жеребца имя. Хотя какой он жеребец — так, больше пони, которые, как известно, тоже кони. — Так, зашел поприветствовать тебя. Ты же знаешь мое отношение к тебе.
— К вашему сожалению, а на мое счастье, Лерочка ответила мне благосклонностью, — шагнул навстречу Поэту Олег, — думаю, впредь вам не стоит навещать Лерочку, завидев свет в окне. Сегодня я вежлив и благосклонен. А завтра могу таковым не быть. В гневе я ужасен. К тому же, у меня хорошо поставленный хук слева. Я левша, да.
Он поднял букет, отряхнул его от дождевых капель и всучил Поэту в руки.
— Всего хорошего, Вениамин. Будьте счастливы.
— А как же… а куда же… — заблеял Веня, беспомощно разглядывая букет в своих руках.
— Осчастливьте какую-нибудь девушку. Думаю, под дождем найдется грустная и одинокая. Она обрадуется цветам. А может, и вам.
Олег теснил Поэта к дверям. Тот послушно пятился. Видимо, помнил про хук слева. Поглядывал с опаской. На пороге он споткнулся и чуть не упал. Олегу пришлось его по-дружески поддержать. Но уже за закрытой дверью раздался грохот. Вероятно, Поэт все же растянулся с горя.
Лерочка беззвучно хохотала и махала в лицо ладошками.
— Мне конец, — прошептала она так тихо, что Олег еле ее услышал.
Можно подумать, их тут кто-то услышит.
— Веня — юный мститель? — поинтересовался он для проформы. На самом деле, Поэт Змееву был не интересен, он уже мысленно вычеркнул его из Лерочкиной жизни и поставил зеленую галочку.
— Его папа — большая шишка и старый мститель. Мой постоянный клиент. Мечтает пристроить сына в хорошие женские руки.
— Он же стихами замучает. Нет ничего хуже доморощенных поэтов, что рифмуют кровь и любовь. Впрочем, я не знаток. Иногда и кровь-любовь звучат красиво.
— Веня — музыкант. А стихи — так, — безнадежно махнула рукой Лерочка. — Пойдем ужинать. Я тоже целый день только на кофе.
— Сидишь на диетах? — снова смерил ее глазами Змеев.
— Сижу, — из уст Лерочки признание звучало трогательно. Она не походила на жертву вечного голодания. — До недавнего времени я была колобком. С год назад решила, что пора с этим кончать, потому что… в общем, мне вес не особо мешал, но я привыкла ставить цели и достигать их. К тому же, подруга попросила помочь. Вместе веселее. Мне несложно и нужно, ей дополнительный стимул.
Подруга — ключевое слово, — подумал Змеев. Скорее, это было за компанию, чтобы подружку поддержать, чем цель и ее достижение. И, хоть от смены слагаемых сумма не изменяется, в данном случае очередность расставляла правильные акценты.
— Как подруга, похудела? — спросил он все же, чтобы кое-что для себя прояснить.
— Похудела, — смеется беззаботно Лерочка, — снова поправилась и опять похудела. У нее, как в море: прилив сил — худеем. Отлив — впадаем в тоску. Без стимула не может. Из-за этого и страдает.
— А ты? — задал вопрос, зная заранее ответ. Такое чувство, будто знает эту девчонку давным-давно.
— А я держусь, у меня характер, как говорит папа.
Хороший у нее характер. Контактный. С такими людьми всегда легко. Хоть в горы идти, хоть в клубах отплясывать. Всегда поддержит, не бросит, поможет.
Змеев был убежден в этом на триста процентов. Он сам удивлялся этой уверенности, что поселилась в нем буквально за несколько часов общения.
И ведь ни о чем таком они не разговаривали, не делились личным. Больше спорили да ручку друг у друга из рук вырывали.