Я С СССР! Том III
Шрифт:
– Ладно, болезнь запущена, придется лечить товарища. На статью в «Известиях» и местком, и партком точно отреагируют. А не примут меры к своему зарвавшемуся сотруднику, им же хуже. Вторая статья будет уже с критикой в их адрес. Алексей Иванович Аджубей очень не любит, когда его газету игнорируют.
За соседской дверью снова выругались, и там началась какая-то возня. Видимо глава семьи мобилизует родственников на вынос коробок из моей квартиры…
– Ой, товарищи, что же мы стоим в коридоре? Алексей, пойдемте, я вас хоть чаем угощу.
Милой Ольге Мироновне отказать невозможно. Да и мне нужно где-то час перекантоваться. Уходить, не завершив важное дело, не стоит. Оборачиваюсь к
– Никанор Алексеевич, а нельзя нам вызвать слесаря? Я бы хотел сразу заменить все замки и потом опечатать квартиру, чтобы некоторым умникам больше не пришло в голову снова вскрыть ее. В этом случае это уже будет квалифицироваться как уголовное преступление – по статье «взлом и проникновение в чужое жилище».
– Он и так больше не полезет, побоится! И открутить ничего не сможет, вы уже все там видели. Но заменить замки – это правильно. Так надежнее. И после попрошу Марину Сергеевну опечатать вашу дверь печатью домоуправления.
Переход Алексеича с «ты» на «вы» немного удивил меня. Но видимо мой авторитет в глазах техника – смотрителя взлетел до небес после укрощения соседа-борова. Вручаю ему трешку на покупку замков, и мужчина исчезает. Процесс запущен. А я иду в гости к соседке.
Квартира Ольги Мироновны похожа на мою. Примерно тот же метраж, те же двери и паркет, и точно такая же кухня. Но расположение комнат чуть другое и поскольку квартира обставлена мебелью, выглядит она гораздо уютнее. Мебель… Эх, мне же теперь придется озаботиться обстановкой квартиры. А купить сейчас что-то приличное – та еще проблема. На пике моды минимализм. Все эти торшеры на тонких штангах, серванты и шкафы из полированного дерева на козьих ножках, странной конструкции хлипкие кресла и диваны, которые быстро продавливаются и теряют вид. У большинства населения практически полупустые комнаты, да оно и понятно – что можно уместить на 8-10 кв. м? А в хрущевках самая большая комната – 17 метров, да и та проходная. Все добро там хранят в кладовках и на антресолях, благо они предусмотрены. Главное украшение дома – книги, ковер, хрусталь. Только вот что-то не вдохновляет меня этот соц минимализм, в детстве на него насмотрелся. И уж ковры с хрусталем точно скупать не брошусь – чур, меня от этой заразы!
– Алексей, ну что же вы застыли в дверях, садитесь скорее за стол! Читала ваш Город не должен умереть в Новом мире. Захватывает. Книжку подпишите?
Ольга Мироновна гостеприимно отодвигает для меня массивный стул и начинает выставлять на стол, покрытый вязанной белой скатертью предметы чайного сервиза.
Я согласно киваю, осматриваюсь. А вот эта мебель родом из 50-х. Массивные буфеты с закругленными углами, за стеклом вышитые салфетки, фарфоровые статуэтки и несколько сервизов. Книжные шкафы, словно из публичной библиотеки, забиты разнокалиберными книгами и какими-то папками. Видимо от покойного мужа остались. Стол и стулья дубовые, тяжелые, основательные. Диван со спинкой обитой бархатом. На стене часы с маятником в большом деревянном футляре. На полированной тумбе небольшой телевизор Рекорд. С потолка, украшенного лепниной, свисает бронзовая люстра – уменьшенная копия тех, что висят здесь в холлах и коридорах.
Соседка, увидев мой интерес к обстановке ее квартиры, наивно расценила его как восхищение.
– Алексей, если вы хотите посмотреть вторую комнату, я совсем не против. Так что смотрите и сами набирайтесь опыта.
Рассыпавшись в благодарностях и извинениях за свое любопытство, иду осмотреть и спальню. Там стоит невообразимый гарнитур из карельской березы – предел женских мечтаний в 40-50-х. Шкаф, кровать, комод, трельяж – все из карельской березы! От яркой рыжины пестрит в глазах, а на фоне светлого дубового паркета очарование редкой древесины теряется напрочь. Ну …не знаю. Может, это кому-то и красиво, да и стоит этот гарнитур, наверное, дорого, но на музейный антиквариат он никак не тянет. Не хватает ему изящества, грубовато сделан. И снова тяжелая бронзовая люстра. Не мое точно. Вежливо хвалю тонкий вкус хозяйки, отчего Ольга Мироновна расцветает. Заметно, что пожилой женщине не хватает общения.
Угощаясь вишневым вареньем и душистым чаем, успокаиваю себя тем, что время купить мебель у меня еще будет. С Таганки никто не гонит, да и из общежития сразу не выселят. Месяца два у меня есть, а за это время я определюсь с тем, что мне нужно. В Японии вон посмотрю, как люди живут. Кстати, японский стиль очень мне по душе. Всегда был его поклонником. Это тоже вроде как минимализм, но доведенный до совершенства и с совсем другим, восточным колоритом. А главное – полное отсутствие в жилище хлама. Точно, куплю там каких-нибудь журналов по интерьерам и начну потихоньку воплощать лучшие идеи в жизнь. Придя к этой довольно простой мысли, я как-то внутренне сразу успокоился. Все ведь в моих руках. Голова на плечах есть – не пропаду. Кухонная мебель уже есть и с раскладушками в магазинах проблем нет. Вон, надувной матрас после юга остался.
– Лешенька – заглянула в комнату Ольга Мироновна и осеклась, покраснев – ой, ничего, что я с вами на ты?
– Все нормально. Со мной можно по-простому.
– А Витек-то свои коробки уносит из твоей квартиры! Торопится, всех домашних заставил помогать.
– Ну, и прекрасно! Сейчас Алексеич еще слесаря приведет, и будет совсем хорошо.
Дальше Ольга Мироновна начинает расспрашивать меня о родителях. Узнав, что я сирота, искренне сокрушается.
– Вот и я одна на белом свете осталась. Оба сына на войне погибли, муж недавно умер. Он ведь у меня военным специалистом был, в закрытом институте работал. Всю жизнь ВВС посвятил.
– Так в вашем доме правда одни «авиаторы» живут?
– Да, бог с вами! – машет соседка на меня рукой – Здесь и спортсменов хватает, и артистов, кого только нет. Быстрицкая в соседнем подъезде живет, семья Абрикосовых, Петр Олейников…
– И академики.
– Ученые тоже есть. Но некоторые жильцы – из тех, которые еще первыми заезжали в этот дом, уже умерли или переехали. Вроде бы десять лет всего прошло – вздыхает пожилая женщина – а нас старожилов уже все меньше и меньше становится. Раньше мы все знали друг друга, семьями дружили, в гости ходили, а теперь все больше незнакомых лиц в лифте встречаешь.
– Ну, надеюсь, мы с вами, Ольга Мироновна, подружимся.
– Обязательно подружимся! Лешенька, а девушка у тебя есть?
– Есть. Я вас с ней познакомлю. Но чуть позже. Просто мне скоро в командировку уезжать.
– Надолго?
– Примерно на месяц. А потом вернусь и сразу начну обживать новую квартиру.
– Ох, скорей бы. С вами за стеной все повеселее будет!
На этом моменте я чуть не поперхнулся чаем. Ну… не знаю. Иногда мы с Викой очень…несдержанны.
Ольга Мироновна задумывается, а потом таинственно понижает голос.
– Алексей, я должна вас еще кое о чем предупредить. Дом у нас очень непростой. И по телефону здесь нужно разговаривать осторожно.
– Прослушивают? – догадался я.
Соседка кивает.
– В доме своя телефонная станция, так что понимаете. И конечно, старожилы знают, что в первом подъезде есть специальные помещения для этого. Раньше-то постоянно оттуда бобины по ночам вывозили, теперь конечно на современную технику, наверное, перешли… Но…
– Я все понял – осматриваю стены. С гэбэшников станет и в комнаты прослушку залепить. Вот они наслушаются наших с Викой стонов!