Я с тобой
Шрифт:
– Черт, - пробормотал он.
– Это несколько меняет дело, на Дона мы, говоря откровенно, никак не думали. Знали, что есть координатор всей этой нелегальной эмиграции, он сам это писал в докладной записке, но чтобы вот так... нагло...
– У преследователей иногда бывает такого рода профдеформация, - негромко заметил Антон.
– Когда ты сам закон, очень трудно продолжать думать, что его рамки распространяются и на тебя тоже. Ты всегда выше, всегда неподсуден, твоему слову верят, ты автоматически становишься на одну ступень выше своих сограждан. А систематический
– Дела, - произнес человек в пальто.
– Всех провел, сукин сын. Так что же, разделить его с ней и допросить никак нельзя? Мы продули ему всухую?
Он кивнул в сторону Вики.
– Боюсь, что да, - небрежно ответил Антон.
– Дон сказал - нет, - с наслаждением произнесла Вика.
Антон свалился со стула, но быстро подпрыгнул на ноги. Сбежать он не успел лишь потому, что Вика позволила своему телу под чужим управлением провести классический останавливающий джеб, от которого Антон воткнулся в угол между дверью и стеной, и там же сполз на пол. Басовитый разинул рот, а пальто, напротив, мгновенно сообразил, что происходит, и перекрыл выход. Увидев, что пути отступления нет, Антон притворился, что потерял сознание.
– Не понял, - сказал бас, в упор глядя на Вику.
– Это что тут за спектакль был? Ты меня что, твою мать, за дурака держишь? А ну-ка выходи, поговорим.
В его голосе послышалось такое раздражение, что Вика не выдержала, вернула себе управление и толкнула горластого в грудь обеими руками.
– Не ори на него, - угрожающе сказала она.
– Будешь орать, я его никуда не пущу.
– Дон?
– подозрительно спросил бас, отцепляя ее руки от себя.
– Ты что, женился?
– Почти, - ответил Дон.
– По крайней мере, подумывал об этом, когда понял, что она не просто вылила раствор, а заменила его в бутылке на воду. Вальдех это прозевал, я, впрочем, тоже: мы слишком были заняты слежкой друг другом.
– Сама придумала?
– одобрительно глядя на Вику, спросил бас.
– Говорит, сыворотка ей мозгов добавила.
– Сыворотка?
– удивилась София из угла, в котором обследовала машину перебросок.
– Сыворотка не увеличивает интеллектуальные возможности, только скорость биохимических реакций.
Дон засмеялся, засмеялся и бас, и даже человек в пальто, пока Вика подавленно молчала, переваривая новость. Это что же, она зря ее выхлебала? Вот дура! Но как же у нее тогда все получилось?
Бас заговорил снова.
– Сегодня отзову всех пилотов, - сказал он Дону.
– Посмотрим на масштаб катастрофы, посчитаем, сколько у нас невозвращенцев, и будем думать, что делать с дезертирами. С Вальдехом потом отдельно разберемся. Аборигены, конечно, обладают огромным спектром восприятия, но...
Он покосился на Антона и с нажимом добавил:
– В тюрьме частенько сидят, ноги-руки ломают, да и вообще смертны.
При последних словах Антон забыл изображать обморок и вздрогнул так, что Вике даже стало его немного жалко. А ведь и вправду, без вечной жизни с этими прыжками он сильно влип, аборигены еще и болеют, и на одну пенсию живут.
София подошла к басистому и что-то негромко ему сказала, кивнув на аппаратуру.
– Прощайтесь, - приказал бас, глядя на Вику.
– Через тридцать минут обратная переброска. Уложитесь?
– Нам хватит, - заверил его Дон.
Вместо эпилога
Кафе находилось неподалеку от Викиного дома, маленькое, уютное и дорогое, поэтому там никогда не было народа, люди изредка забегали за тортом на заказ или пакетом пирожных. На улице стемнело, витрина призывно горела аппетитными сливочными башнями и розовым названием кафе.
– Тут есть одна вкусная штука, - сказала Вика, останавливаясь у стекла.
– Ты наверняка такого не ел. Я тебя угощаю.
Она потянула на себя дверь и оказалась перед прилавком. Вкусная штука оказалась пирожным со свежими ягодами. Продавец скептически посмотрела на одежду посетительницы и вздохнула.
– Дайте мне капуччино и вот это пирожное, - сказала Вика.
– Триста тридцать девять рублей, - предупредила продавец.
– За одну штуку.
– Дайте две, - с ненавистью ответила Вика.
– Сладкое, - шепнул Дон.
– Ты же не хотела портить фигуру.
– Плевать.
Она забрала тарелку с пирожными и капуччино, забилась в соседнем зальчике в угол и воткнула ложку в горку малины и ежевики. Кофе был горячим настолько, что у нее выступили слезы, и ей пришлось набить рот холодными ягодами. Несколько минут она жевала молча, проталкивая съеденное внутрь, словно выполняла тяжелую работу.
– Вкусно?
– Вкусно, - кротко согласился Дон.
– А тут внизу еще сливки.
– Послушай...
– Что же, наши миры совсем не пересекаются физически? Никак?
Дон помолчал.
– Никак, - наконец ответил он.
– Мы параллельны, как прямые.
– Но прямые иногда пересекаются, - она положила ложку.
– В одной-единственной точке, но это бывает. Ты же еще вернешься?
– Вернусь. Только ты меня уже не узнаешь, а я не смогу тебе сказать.
– Сказать что?
– Что ты не дура.
Вика кивнула и отвернулась, изо всех сил рассматривая стену.
– Это, стало быть, наш прощальный ужин?
Дон не ответил.
– Тогда ты должен пригласить меня на танец, - чувствуя предательский комок в горле, выдавила Вика.
– У нас так принято.
– Я бы хотел.
– Что же тебе мешает?
Дон против ожидаемого не засмеялся.
– Я приглашаю тебя, - серьезно сказал он.
– Только здесь нет музыки.
Вика пошарила в сумке и вытащила плеер, распутала наушники и воткнула их в уши. После этого она перебрала треки в памяти устройства и выбрала один, который показался ей подходящим.