Я сделал это – 2! Всё дело в оранжевых шнурках
Шрифт:
В общем, мы с О. продолжили наши поездки туда-сюда по региону. Уж в скольких местах побывали! Ключевой для моей мечты об отношениях с этой девушкой стала переправа через реку в село, которое давно облюбовали жители нашего города. Туда многие плавают, поскольку природа там почти нетронутая.
Мы были в том селе около трёх часов. Во время одного из привалов О. спросила: «Алессандро, чем тебя накормить? Что ты любишь есть?» Замечательный вопрос в рамках серьёзных намерений, с которыми я мечтал об этой девушке, которая, однако, была в отношениях. Я ответил, что совсем неприхотлив в еде. Этакий минимализм вперемешку с выраженной пищевой избирательностью. Ну то есть если приготовить что-то, что я могу съесть, то буду очень
Ну что же! Сейчас, спустя два года, мне кажется, что в тот момент О. просто было интересно настроение своего спутника. Мол, всё ли в порядке? Наелся ли?
Глава 2. Сомнительные «инвестиции». «У вас что, нет десяти долларов?»
Говорят, что надежда умирает последней. Я бы убил её первой, да вот только люди без неё не могут. Что без неё останется-то, пустота? Если тешить себя мечтами об отношениях с О. было почти бессмысленно (однако я при этом мечтал), то с другими девушками было ещё хуже. Они просто не начинали доверительного общения со мной, едва присмотревшись. А потому и получиться ничего не могло.
Я пользовался приложением для романтических знакомств. Там у меня всегда была очень низкая популярность, которая даже как-то рассчитывалась площадкой. В таких приложениях люди сначала видят только фото и краткое описание человека и на основании этой информации принимают решение, начинать ли диалог или воздержаться. Поначалу у меня вообще ничего не было. О., которая немного разбирается в фотографии, сделала мне несколько неплохих снимков, однако привлекательного в этом образе было мало: тут помято, там неаккуратно, это не так, то не так. Таких людей называют «всклокоченными» и честно пишут в своих анкетах, что у нас нет шансов, – чтобы сразу отсеять. И хорошо ещё, если мы не преследуем потом всю жизнь… Впрочем, это уже не про меня.
Вдобавок во время пандемии я стал носить оранжевую маску. Она была очень яркая – как мои пресловутые шнурки, только сверху, у всех на виду. Трудно знакомиться с психически здоровыми девушками, когда по такой маске тебя сразу идентифицируют как «психа» и потому даже не рассматривают, просто пролистывая твою анкету в приложении. Ну или рассматривают – как друга-жилетку.
Однако я не мог без этой оранжевой маски по причинам, описанным выше! Она давала мне ощущение целостности, а без него просто невыносимо. Как и аккуратным, опрятным я быть не мог в силу того, что испытывал трудности с самообслуживанием. Ну а неизменная стрижка под машинку девять миллиметров? Как вам такое? У меня волосы примерно как у великого русского поэта, очень жёсткие и кудрявые, и по причине нищеты это был единственный способ сделать так, чтобы они выглядели нормально. Ну и кому понравится такой образ на фоне анкет, где на фото ухоженные, аккуратные молодые люди? К тому же всегда можно познакомиться с тем, у кого на снимке правая рука на руле немецкого автомобиля.
Сейчас я понимаю, что от таких приложений для знакомств никакого толку, если у вас более-менее серьёзные, хорошие намерения. Никакие это не романтические знакомства. Люди с этих сайтов встречаются один-два раза, проводя время в меру своей обоюдной симпатии и зрелости. Однако я надеялся и верил, будучи очень наивным. Ну вот же! Совсем скоро я встречу ту самую! Всё получится! Да уж, какая ерунда была в моей голове, если говорить начистоту.
С барменшей в кофейне, куда я ходил почти каждый день, тоже ничего не получилось. Однажды я пришёл в то заведение с очень маленькой суммой, причём одной купюрой. Эквивалент семи долларов по тому курсу. У меня долгое время были большие материальные проблемы. Барменша выиграла пару чашек кофе, а вот со сдачей у неё возникли проблемы. «Если я выдам вам сдачу, то в кассе ничего не останется», – сказала она, вроде бы мило улыбаясь. Однако какой же ядовитой на самом деле была её
улыбка. «У вас что, нет денег заплатить за кофе?»
Этим она и поставила точку в нашем одностороннем общении. Оно длилось года полтора. В те времена я считал важным фактором срок, в течение которого проявлял интерес к той или иной девушке. Сейчас же понимаю, что это вообще ничего не значит. Влюбиться можно и за минуту, и спустя годы. Всё индивидуально.
Вскоре в той кофейне поменялся директор, и ходить туда каждый день у меня больше нет желания. Теперь там работают те, к кому не хочется приставать каждый день с игрой на кофе. Иногда просто покупаю там зерно и варю напиток дома. Всё дело было в той барменше… Ну или в оранжевых шнурках, как вы понимаете.
Почему у меня не было денег? Я не работал и не получал ни пенсию, ни пособие по безработице. Если вы болеете шизофренией, то у вас точно будут проблемы с работоспособностью, и неважно, тяжёлая форма расстройства или лёгкая. Вопрос лишь в том, сможете ли вы вообще делать что-либо, получая за это адекватные деньги. Понятно, что если и сможете, то скорее всего «как-нибудь» в силу своих симптомов, а это никому не нужно. Вот потому на работу вас никто и не возьмёт, считая, что от вас будут одни проблемы. Однако и прозябать никому не хочется! Все хотят жить нормально и, более того, имеют на это право.
Любой психиатр скажет вам, что, если у страдающего от шизофрении проблемы со сном, он ничего не сможет делать – всё именно так устроено. Заснуть самостоятельно я не мог – только с помощью препаратов. Да и тут как повезёт: может, засну, а может, буду сидеть до середины ночи, а то и до утра. Врач Р., которого рекомендовал профессор, лечивший меня семь лет, признал, что сделать из меня «режимного человека» невозможно. Ну какая уж тут работа? Здоровые-то люди когда не высыпаются, не слишком эффективны. А я вообще не спал – соответственно, и не соображал ничего.
Р. и слышать не хотел про другую схему лечения. Поменяв мне основное действующее вещество с рисперидона на арипипразол, он оставил карбамазепин, от которого не было никакого толку даже в высокой дозировке – болезненные эмоции продолжали проявляться. Я понимаю желание специалиста не слишком далеко уходить от той схемы лечения, которую за семь лет выработал профессор, однако не могу быть доволен ею.
Откуда возьмётся сон, если не назначать пациенту с такими проблемами, как у меня, снотворное? И неважно, сколько лекарств будет назначено при лечении психиатрических проблем. Да хоть десять! Понимаю, что много действующих веществ одновременно – это риск для организма. Могут начаться проблемы с печенью, почками, другими органами. Однако на этот риск следует идти! Безусловно, следует! Поскольку хуже всё равно некуда, а при благоприятном развитии ситуации может стать лучше. То, как я существовал при двух назначенных лекарствах, – это всё равно не жизнь. Так чего же мы ждали, выбросив из моей жизни ещё два года, Р.?
Эта глава очень похожа на первую часть моей автобиографии – она полна обид и претензий, но всё это заслуженно.
Ну что же. Р., я очень благодарен вам за арипипразол, который вернул мне какой-никакой интеллект и дал способность к творчеству. И всё же, надеюсь, что в будущем мы станем постоянно следовать принципу полипрагмазии, то есть одновременному назначению нескольких действующих веществ. Я хочу выздороветь! И ваша задача – помогать мне на пути к этой недостижимой цели, а не следовать врачебным канонам. Они заключаются в том, что весь научный мир за монотерапию шизофрении, то есть за одновременное назначение одного лекарства. Это полная ерунда, и сегодня на моём примере вы видите, какова цена этого принципа.