Я сделаю тебя иначе
Шрифт:
А может, все эти частные и поразительные случайности в моей жизни тоже случайны? Наш мир соткан из хаоса, в котором события сталкиваются без определенного умысла и складываются в непредсказуемые комбинации: где-то их цепочка приводит к нескончаемому счастью, где-то – к непрекращаемому унынию. В какой виток сюжета ты попадешь, также определяет фортуна.
На часах около девяти вечера, а на улице уже темно – хорошо, что не очень холодно, несмотря на конец февраля. Девять из десяти моих собеседников скажут, что ненавидят зиму, но для меня это время года ассоциируется с тишиной и приятным ветром, который другие так не любят.
Понимаю, что лучший способ избавиться от дурных мыслей и развеяться – позвать гулять подругу Катю, которая готова пуститься со мной на «приключения» хоть в два часа ночи. Впрочем, обычно эти «приключения» сводятся к просмотру «Рика и Морти» или нашей любимой «Комнаты» Томми Вайсо. Сегодня мы для разнообразия пройдемся по бутовскому парку и подышим свежим воздухом.
Катя, девушка двадцати трех лет, невысокого роста, с длинными каштановыми волосами, в леггинсах и зимней куртке с надписью «Wild Feminist», стоит возле спуска в метро и, уставившись в телефон, вероятно, строчит сообщения своему парню Юре.
– Ох, мой любимый Юра, – картинно передразниваю я подругу, – эти двое суток разлуки с тобой – пытка для меня.
Катя одаривает меня презрительным взглядом.
– У нас не созависимые отношения, – фыркает она и, хитро улыбнувшись, добавляет: – Это ты мастер по обсессиям.
– И тебе етивпр!
– Етивпр, дорогой. – обнимает меня Катя.
Мы знакомы с младенчества: оба выросли в Бутово и смотрели, как он преображается из гетто в милый спальный район – пусть далеко от центра, зато в нем протекает приятная, размеренная жизнь. В детстве мы с Катей развлекали себя упоротыми видосиками на «Ютубе», когда он только появился, читали журналы вроде Bravo, «Все звезды», «Yes!» и даже придумали свой язык. Я не помню его правил, но мы по сей день приветствуем друг друга словом «Етивпр».
– Значит, все-таки отказали? – сжимает губы подруга. – Сочувствую.
Катя сильнее обнимает меня.
– Пойдем уже, – предлагает она. – По пути только за стиками «айкос» заскочим.
Мы забегаем в «Перекресток», покупаем стики и пару банок яблочного сидра, а оттуда направляемся в парк. Еще несколько лет назад тут был лишь пруд и пара тропинок; только полгода назад сквер облагородили: посадили деревья, выложили брусчаткой прогулочные дорожки, построили игровые площадки для детей.
Сидим в беседке; я ною по поводу отказа на публикацию и смотрю на панельки, а Катя слушает и кивает.
– Если бы это была сцена из книги, – фантазирую я, – мы бы сидели в Центральном парке, пили кофе из Starbucks и любовались манхэттенскими небоскребами.
– Угу, а я была бы не Катей, а Кейтой.
– Кейтой? – посмеиваюсь я. – Кейтой Джонсовой.
– А если серьезно, жилье у Центрального парка – это для миллионеров, – цокнула она, смотря вдаль.
– Согласен. Впрочем, по московским меркам, с квартирой неподалеку от метро и без кредитов на пятьдесят лет мы тоже входим в состоятельную прослойку общества. Хоть какая-то стабильность. Спасибо родителям.
– Стабильность? – задумалась Катя. – Да его может запросто отжать какой-нибудь чиновник, если ему приспичит!
– А ещё могут бомбу подложить. В этом мире может случиться что угодно.
Катя вставляет стик в «айкос».
– Знаешь, Макс, может, отказ от издательства – это знак Вселенной, что не стоит биться за однопроцентный шанс пообщаться с человеком, которому ты не интересен? Да и стоит он того? Ты даже не знаешь, кто он такой.
Катя практически прямым текстом посоветовала отпустить попытки выйти на контакт с Денисом, человеком, которому в буквальном смысле ничего не потребовалось сделать, чтобы изменить меня в худшую сторону.
– Я хотел напечататься не только, чтобы этот чувак понял, что я в целом нормальный, пусть и склонен сталкерить «краша» и прибегать к многоходовочкам, чтобы добиться своих целей. Мне хотелось узнать, каково быть автором, чью книгу одобрило такое издательство, как FreeFlow… хотя кого я обманываю? – Я беру у Кати «айкос» и делаю затяжку. – Да, все это было ради этого… придурка.
– Вот о чем бы вы говорили, если бы встретились?
– О том, что я написал книгу, как испытал чувство связи с человеком, с которым ни разу не виделся, и о том, что это прямое доказательство, что жизнь – странная штука.
– Окей, – кивает она, – ты можешь со мной об этом поговорить. Уверен ли ты, что ему такие разговоры вообще интересны?
Я смеюсь и чмокаю Катю в щечку.
– Ты же знаешь, что это не то. Дело не в том, что ты девушка, а я парень. Просто… один разговор с этим чуваком помог бы мне. О чем угодно.
– Помог бы перестать думать о нем же? Разве это, напротив, не растравит еще более твои чувства и усилит обсессию по отношению к нему? Мне кажется, ты сам можешь помочь себе отпустить его или проработать этот вопрос с психологом.
– Ты хотела сказать «с другим психологом», – поправляю я. – Последний специалист, которого я посещал, только и пичкал меня таблетками, вопреки профессиональной этике.
– Это тот, которого ты спросил, не принимает ли он таблетки сам, на что тот кивнул, и ты больше к нему не возвращался?
– Истессна, – пожимаю я плечами, – у меня не так много было психологов – всего пять.
– Для кого-то и это не мало.
– Что поделать? Компетентных терапевтов за адекватную цену в большом городе найти сложно. Один чуть ли не силой пихает в тебя антидепрессанты, другой ноет о своей жизни, а ты платишь, чтобы поддержать его.
Мы смотрим на озеро и на людей, которые обходят нас стороной, одаривая осуждающими взглядами за то, что мы курим и пьем. Неужели мы похожи на быдло?
– Что будешь делать теперь, Макс? Напишешь новую книгу и снова попытаешься издаться?
– Нет уж, спасибо. – Я гляжу на дрейфующих на воде уточек и глубоко вздыхаю. – Во-первых, меня, вероятно, добавили в черный список практически все российские издательства, а во-вторых, я бросаю литературную деятельность.
– Думаешь, FreeFlow предупредили о тебе конкурентов?