Я шагаю по Москве

Шпаликов Геннадий Федорович

Можно мне у тебя до вечера чемодан оставить? Неохота таскаться.

Давай, — сказал Колька и отошел от окна.

За квасом уже выстроилась длиннющая очередь с би­донами в руках.

Есть будешь? — спрашивала Колькина мать сто­ящего посреди комнаты Володю.

Спасибо. Я уже... У вас иголки с ниткой не най­дется? — Володя вспомнил о порванных брюках.

Катя! — позвала Колькина мать. — Дай иголку с нитками. — И вышла.

Кому тут иголка понадобилась? — выглянула из

соседней комнаты Колькина сестра.

Мне, — сказал Володя. — Здравствуйте.

Познакомься, моя сестра, — сказал Колька. — Двенадцать сантиметров и мастер спорта.

Что? — не понял Володя.

Если бы она на двенадцать сантиметров подросла, перепрыгнул через нее и — мастер спорта. А так только первый разряд.

Идиот, — сказала Катя. — Ну, приведешь Ванеч­ку из детского сада — зашью брюки твоему приятелю.

— Ладно, — согласился Колька.

Давайте, — сказала Катя Володе, — зашью, так и быть.

Володя стоял в нерешительности.

Давай быстрей, а то я на работу опаздываю.

Снимай, — сказал Колька. — Снимай, раз предла­гают.

Я не смотрю, — Катя закрыла дверь.

Володя снял штаны и протянул их за дверь. Он стоял посреди комнаты в трусах.

Садись, — сказала вошедшая Колькина мать. — Чего стоишь?

Володя сел у стеночки.

Нельзя быть таким эгоистом, — сказала Колькина мать, — Если договорились мыть посуду но очереди, то выполняй без разговоров.

А я что, отказываюсь? — сказал Колька. — Я просто устал.

Мы все работаем, — сказала мать.

Человек всю ночь не спал, а его еще пилят. Мо­жет быть, чаю выпьешь? — спросил он у Володи.

Нет, спасибо, — Володя снова отказался. — Хо­тите, я посуду вымою? — неожиданно предложил он.

Этого еще не хватало! — возмутилась мать. — Вот видишь! — сказала она Кольке.

Ты надолго приехал? — спросил Володю Колька.

Нет, сегодня уезжаю.

Значит, так, — сказала Колькина мать, — вы­моешь посуду, приведешь Ваню из сада, ну и, если ба­бушка чего попросит, сбегаешь — она себя плохо чув­ствует.

Ладно, — согласился Колька. — Ты иди, а то опоздаешь.

Ну, я пошла.

До свидания. — Володя приподнялся со стула.

Как мне отсюда в Третьяковку добраться? — спро­сил его из дверей Володя.

Четвертым троллейбусом, — сказал Колька. — Иди сюда, — позвал он Володю. — Вон в том доме, — Колька показал Володе маленький, утопающий в зелени особнячок, — когда-то жил Пушкин.

А теперь кто?

Теперь родственники. Правнук, например. За «Торпедо» края играет.

Колька свистнул, и в окне особнячка тотчас показа­лась кудлатая голова заспанного парня.

Чего? — спросил правнук.

Как нога? Что говорят? — спросил Колька.

Мениск подозревают. — Правнук зевнул и скрыл­ся в окне.

Квартира Кольки была старая, высокие окна, высо­кие потолки. На стене висели фотографии и рисунки с гипса. Рисунки не баловали разнообразием сюжетов: на них был изображен один и тот же гипсовый лепесток. А сам оригинал стоял в углу на тумбочке рядом с под­рамником.

Твой? — спросил Володя.

Угу. — Колька убирал со стола посуду.

Меня можешь нарисовать?

Нет, — сказал Колька.

Только лист, значит.

Его на экзаменах рисуют.

Где?

В Строительном.

Володя остановился у старой, наклеенной на твердый картон фотографии.Пять ребят и одна девочка помладше смотрели прямо перед собой, серьезно, неулыбчиво.

— Здравствуй, сынок. Володя оглянулся.

Рядом с ним стояла бабушка Кольки, маленькая, се­дые волосыгладко причесаны.

Здравствуйте. Это ваши дети? — спросил Володя.

Мои, — сказала бабушка. — Это — Надя .

Она водила пальцем по фотографии, голос у нее был ласковый, спокойный.

Миша — Коленькин папа. А это Алеша, Сеня, Ваня, Витя... Их всех на войне поубивали... А я вот живу...

Ну, что ты, бабушка, — сказал Колька.

Много ребят было, — продолжала бабушка. — Сошью рубашку — первым Сенечка носит, потом Ваня, потом Леша, потом Витя, а последним Миша донашивал, а он ничего, не обижался: у него нога зато всегда боль­шая. Ему сапоги сразу после Сенечки доставались, — ба­бушка улыбнулась.

Колька встал и высунулся в окно.

Эй! — крикнул он парню в кафе. — Выключи музыку! Или ты уже по-русски не понимаешь?

Парень перестал натирать пол и послушно выключил проигрыватель.

Колька лежал на кушетке, укрывшись простыней. На улице было шумно, и он спрятал голову под подушку...

Кафе напротив Колькиного дома было уже заполне­но, и даже у входа толпилось несколько человек.

Грузовик увозил пустую тележку: квас кончился.

Колька спал под простыней.

Коля, — будил его Саша, кудлатый парень не­большого роста. — Вставай.

Колька медленно открыл глаза и долго бессмысленно смотрел на Сашу.

Я не пойду, — сказал он.

Мы же договорились. Мне неудобно самому за себя просить.

Ну ладно, подожди немного. Я только сон дос­мотрю.

Колька отвернулся к стене.

Саша прошелся по комнате, потом взял со стола аль­бом, сел и начал зарисовывать Кольку.

Не смотри па меня, — попросил из-под простыни Колька. —Я не могу спать, когда на меня смотрят.