Я шел с Ганнибалом

Бауман Ганс

Никогда еще Сур не казался мне таким героем, как теперь, когда он выбрался на берег. Он стоял, возвышаясь над смертью. Карталон все еще удерживал меня.

— Не подходи к нему! — предостерег он.

Но я вырвался, в несколько прыжков достиг Сура, обхватил руками ту его ногу, которой он ступил на твердую землю, и зарыдал, и мне не было стыдно слез.

Пять погонщиков и четыре слона погибли в реке. При этом известии Ганнибал побледнел. Выслушав рассказ Карталона, он отвернулся и стал глядеть на крутые горные склоны. Через несколько минут он посмотрел на нас и, увидев, что мы замерзли и дрожим, хрипло сказал:

— Сядьте возле огня, а то умрете от холода.

Мы не стали привязывать слонов, чтобы они побольше подвигались и быстрее обсохли. Погонщики уселись у костров, поворачиваясь к огню то спиной, то лицом. Они постепенно приходили в себя.

Слонам же, чтобы прийти в себя, потребовалось несколько часов. Некоторые из них сбились в кучу, чтобы согреться. Другие неприкаянно бродили по берегу, ища своих друзей, смытых водой.

Ближе к вечеру случилось неожиданное: схватились Рокко и Сур. Оба сразу начали ворчать. Потом, как бы понукаемые невидимыми погонщиками, они двинулись друг на друга, пока не прислонились вплотную головами, и теперь каждый старался столкнуть другого с места. Вскочили перепуганные погонщики. Карталон и Гизгон хотели сперва подойти к разъяренным слонам, но вскоре решили, что лучше разрешить слонам подраться. Каждый понимал, что это будет битва за то, кому быть вожаком стада на время перехода через горы.

Сур и Рокко были примерно одинаково сильны. У Сура был только один клык, но хобот у него был мощнее, и он попытался схватить им Рокко за голову. Рокко увернулся и сам стал нападать. Два гиганта со всей силой давили друг на друга; по их телам пробегала дрожь. Они со скрежетом терлись лбами; звук был такой, будто между ними что-то разламывается на куски.

— Остановите их! — в волнении закричали некоторые погонщики.

Карталон не захотел вмешиваться, а Гизгон объяснил, что будет еще опаснее, если один из слонов побежит, тогда другой изувечит его своими бивнями.

— Когда-то это должно было произойти, — взволнованно сказал погонщик Рокко.

Он был уверен в победе. Рокко сумел оттолкнуть Сура на несколько шагов, и было похоже, что Сур проиграет. Потом Сур неожиданно шагнул в сторону, Рокко поскользнулся, задев бок Сура. Рокко упал на колени. Сур тоже споткнулся. Потом оба выпрямились и снова приготовились к битве. Теперь они поменялись местами и пошли друг на друга с поднятыми хоботами. Они наносили мощные удары, хоботы их громко шлепали то по головам, то один о другой. И вот когда Рокко поднял хобот для нового удара, Сур своим хоботом молниеносно рассек воздух и с такой силой ударил по бивням Рокко, что они обломились.

Рокко в замешательстве положил кончик хобота в рот. Потом он повернулся и медленно побрел к реке. Там он стал мыть себе грудь и бока с такой тщательностью, как будто был весь покрыт грязью. Сур оставил его в покое. Он поднял хобот высоко в воздух и громко протрубил победу. Все слоны собрались вокруг него.

Рокко продолжал мыться. Он смывал свой позор. Когда он вышел из воды, его погонщик и Карталон подошли и предложили ему соли. Он взял соль у обоих. Гордость его была сломлена.

— Это не должно было кончиться именно так, — сказал Карталон, и в его голосе послышалось извинение. — Но рано или поздно это надо было решить.

Гизгон думал так же. Карталон же просил Гизгона не беспокоиться:

— С одним из слонов так уже было. Со временем концы нервов втянутся в голову. От этого он не умрет.

В этот момент Рокко чихнул. Карталон и Гизгон испуганно отскочили, слоны вздрогнули. Рокко не осмелился подойти к стаду. Когда наступила ночь, он все еще стоял в стороне. Его погонщик завернулся в одеяло и улегся спать у его ног. На рассвете он проснулся от холода. Рокко исчез. Его следы уходили в реку. Проснувшись утром, мы увидели, что погонщик Рокко неподвижно лежит на берегу ничком. Ганнибал дал ему другого слона.

18

Мы снова тронулись в путь. У нас осталось тридцать четыре слона. Сур шел во главе. Слоны следовали гуськом друг за другом, положив хобот на спину впереди идущего. Цепочка слонов бесшумно поднималась в горы.

Ганнибал выслал на разведку большой отряд всадников. Мы видели, как, достигнув крутой дороги, они спешились и повели лошадей под уздцы. С ними шли четыре проводника, которые служили у нас с тех пор, как мы ушли с острова. Они уверяли, что нечего бояться нападения, пока в горах остается достаточно места для того, чтобы уклониться от боя.

Горы придвинулись ближе: спереди, справа и слева. Они как будто росли на глазах. Таких гор мы еще никогда не видели. Лачуги, прилепившиеся к склонам гор, были похожи на замерзших птиц с распростертыми крыльями. Скот, прижавшийся друг к другу от холода, собирался под нависшими скалами. Все вокруг было чужим, угрожающим. Снежные вершины срезали своими белыми краями все больше неба. Сверху к нам доносились странные крики. Ничто не двигалось, это-то и казалось зловещим: все вокруг было мертво и все-таки следило за нами.

А потом вдруг вершины гор исчезли: их затопили тяжелые тучи, покрывшие небо. Начался дождь, он размыл дорогу. Наш передовой отряд скрылся в тучах. Горы стали невидимыми. Они исчезли, но мы знали, что они рядом.

Ганнибал проскакал мимо нас. Он торопил лошадь, чтобы догнать передовой отряд. Через час мы тоже подошли к нему. Ганнибал созвал своих военачальников. Он взобрался на Сура, чтобы его лучше видели.

— Нам надо приготовиться к встрече с врагом, — сказал он. — Друзей, которые показывали нам дорогу, проглотил дождь. Магал сообщил мне, что горцы любят поспать и что они не воюют ни ночью, ни в тумане. Так что ночь, во всяком случае, принадлежит нам; что касается тумана, то мы еще посмотрим. Нам необходимо выбраться из этой долины, чтобы обрушиться на головы горцев и не дать им напасть на нас.

Армия снова двинулась. На этот раз слонов поставили в середину. Магарбал и Магон шли впереди. Ганнибал шел рядом со слонами, Мономах с наиболее опытными и верными наемниками замыкал шествие, чтобы в случае чего отразить нападение сзади. Видимость была плохая.

Карталон ругался; он сказал с презрением:

— Нечего было о них думать! Нет ничего плачевнее удирающего человека! Трус не заслуживает жизни.

Меня заразил гнев Карталона.

— Покинуть Ганнибала в беде! Ганнибала! — возмущался Карталон. — Никто из его людей на такое не способен. Вот увидишь, как они будут за него сражаться!