Я - сингуляр
Шрифт:
– Что? – спросил любознательный Гаркуша.
Знак отмахнулся:
– Неважно. Ни о чем с ними не стоит спорить. Это надо ввести как правило.
Гаркуша возразил:
– Почему? О бабах можно. В бабах они понимают. И в футболе. Все марки пива знают, кто в каком году забил финальный гол.
Чернов прервал:
– А нам это надо?
– Ну, – сказал Знак тоскливо, – я имею в виду, если надо поддержать разговор.
– И разговор поддерживать не надо, – отрезал Чернов жестко. – Такие разговоры поддерживать легко, приятно даже, потому и не надо.
Гаркуша неожиданно широко усмехнулся:
– Ну да, если учесть, что теперь снова непонятно, что такое сам человек.
Он посмотрел на Чернова, тот нахмурился.
– Ладно-ладно, это неважно, как я уже сказал. Главное, что мы не упускаем главное: мы сами идем в сингулярность и стараемся туда тащить других. А терминология...
Я сказал осторожно:
– А что насчет человека?.. Я думал, что это давно определено.
Они переглянулись, как авгуры, что разделяют какое-то секретное знание, а я вот простой, мне такое недоступно. Чернов пробормотал:
– Это какие определения?.. Мыслящий тростник или петух без перьев?..
– И эти тоже, – сказал я. – А потом были уже настоящие. Ну, научные!
Они снова переглянулись, Чернов проговорил в затруднении:
– Слава, на самом деле все эти определения рухнули в связи... Вы правы насчет древности с их «мыслящим тростником» и кончая «петухом без перьев»... Но сейчас все рамки размыты, сломаны, растоптаны...
Я спросил с неуверенностью:
– Разве теперь не определено?
– В девятнадцатом веке было определено окончательно, – заверил Гаркуша. – А в двадцатом отшлифовано.
Знак хмыкнул:
– И если бы не этот сумасшедший двадцать первый... Вот вам первое точное определение: человек – живое существо, обладающее разумом. Вроде все точно, не подкопаешься. Но только придется людьми признать также инопланетян, зато идиотов исключить из людей.
Я сказал пораженно:
– Ну да... Как-то не подумал.
– Есть и другие варианты, – сказал Гаркуша весело.
– Какие?
– Чуть более сложные, – пояснил он, – но зато более точные. Базирующиеся не на анатомии или физиологии, а на социальном поведении. Человек – это существо, включенное в социальные отношения в обществе: межличностые, семейные, политические. Опять-таки инопланетянин проходит как «человек», даже муравьи проходят, а вот монахи, что живут своим замкнутым мирком, – уже не люди. Тем более – всякого рода анахореты, отшельники, пустынники.
– Круто, – признался я.
– Есть еще вариант, – сказал Чернов со вкусом, – самый новый: человек – это автономная система принятия решений, обладающая самосознанием и считающая себе человеком. Тут уже муравьи не проходят, даже с монахами и отшельниками восстановлена справедливость – люди они, человеки. Но, увы, тогда из «людей» выпадают как шизофреники, так и гении, потому что одни недотягивают до человеческого сознания, а другие чересчур превосходят.
Он вошел во вкус, даже щеки раскраснелись, а глаза за бронебойными стеклами задорно блестят. Все мы больше любим разоблачать, чем придумывать свое. Когда разоблачаешь, то такой умный, такой умный...
Гаркуша посматривал, как мне показалось, с некоторой ревностью. Похоже, он чуть-чуть тайный лидер, такое случается очень часто даже в кругу самых близких единомышленников.
– Все-таки, – заметил он солидно, сразу приковывая к себе внимание, – пока что доминирует теологическая формулировка. Все вы ее знаете: человек – существо, сотворенное Господом Богом по своему образу и подобию. Плодится и размножается оно строго по его правилам, так что никаких прыжков влево или вправо не допускается. Основная часть населения придерживается этой формулировки, даже самые отъявленные атеисты, кстати, придерживаются.
Я спросил осторожно:
– Но и эта формулировка уязвима, не так ли?
– Верно, – сказал он покровительственно. – Угадайте, в какой части.
– А что тут угадывать, – пробормотал я, несколько задетый его тоном, – все изменения медицины отвергаются заранее. Даже сейчас ребенок из пробирки уже как бы и не человек, верно? Тем более не будут ими те, в чей генокод внесут изменение. Ерунда какая-то! Выходит, определения человека нет по-прежнему?.. Вернее, раньше было, а теперь уже нет?
– Нет, – согласился Гаркуша. – Кажется, его и не будет. Да и на фиг оно? Люди привыкли договариваться не столько о терминах, сколько о взаимовыгоде. Одни страны, как видим, принимают в Общий рынок, другие – нет. И дело не в терминах. Потому и говорю, не зацикливайтесь на том, кто человек, кто недочеловек или зачеловек. Работать надо! Больше, лучше, интенсивнее. Берите пример с Вячеслава. Мы только говорим о сингулярности и хотим готовиться к ней, а он уже почти готов.
– Я? – изумился я.
– Ты, ты, – сказал Чернов.
Гаркуша оглядел меня, вздохнул:
– Да, ему повезло.
– Чем же? – спросил я.
– Во-первых, – пояснил Чернов, – ты не просто знаешь компьютер, как все мы, юзеры, а умеешь программировать, что очень важно. Можешь отслеживать не только развитие технологий, но и быстро усложняющиеся языки программирования. Ты все время идешь в ногу с самыми передовыми!
Знак добавил серьезно:
– Слава, ты свободно владеешь английским, а это, как ни крути, язык современной цивилизации. Как раньше им была латынь. Все важные публикации, особенно технические новинки, идут на английском. Ты читаешь легко, а мы пока со скрипом.
Я сказал с неловкостью:
– Господи, да неужто я хоть в чем-то не прогадал? Прям себе не верю... Нет, это на меня не похоже. Я никогда не выигрывал! Смотрите, вот прямо щас где-то и в чем-то обосрусь...
Чернов засмеялся:
– Да ладно вам, Слава!.. Все мы сумели найти друг друга не сразу, а понабивали шишек. Вон Гаркуша сперва вообще у йогов два года терся, Знак от сыроедов пришел, а Данила из партии скифов, где был в политбюро...
Знак смущенно потупился, а Гаркуша, напротив, задрал нос.