«Я слушаю, Лина…»
Шрифт:
– Здравствуй, Филипп.
– Приезжай, Лина. Пожалуйста, приезжай.
– Понимаешь, Филипп, – неуверенно начала я, но он тут же опередил мой отказ.
– Ты знаешь, по уши влюбленный в тебя твой бывший подчиненный…
Опять Даник! Только при упоминании одного его имени. Мне уже становилось плохо.
– Так вот, Лина. Он по-прежнему пытается докопаться до истины. Я не знаю, что в данном случае он подразумевает под истиной. Я тебе, конечно, верю, Лина. Но… Я же не могу, не имею права ему запрещать. К тому же, мать этого
– Я приеду, Филипп. Подожди. Я скоро приеду.
Я не красилась. Не мыла голову. Не стояла долго у зеркала, разглядывая свое осунувшееся лицо. Я не выбирала наряд. И в волнении не курила сигарету за сигаретой. Это был пройденный этап моей так и не состоявшейся любви с Филиппом.
Я натянула старые джинсы, порванный свитер. И растрепала волосы. Да. Филиппу, эстету и чистюле, мой вид вряд ли придется по вкусу. Во всяком случае, мне этого очень хотелось.
Малыш долго и внимательно меня разглядывал. Я знала, что выгляжу не самым соблазнительным образом.
– А куда ты собралась, Лина?
Я не ответила.
– Но в одном я хотя бы уверен – не на свидание. Любой мужик от тебя сегодня бы сбежал, – неудачно пошутил он.
– А ты, Малыш? – улыбки у меня не получилось.
Он махнул рукой.
– Куда я денусь? От тебя один путь – в камеру.
Я обвила его шею руками.
– Ну в таком случае – только со мной.
И я выскочила на улицу.
Филипп, не успев открыть дверь, тут же сгреб меня в охапку.
– Лина, если бы ты знала… Как я соскучился, Лина…
Я попыталась вырваться из его цепких объятий. Но безуспешно.
Филипп сам слегка отстранил меня. И оглядел с ног до головы.
– Как ты прекрасно выглядишь, Лина, – выдохнул восхищенно он. – Ты все хорошеешь и хорошеешь.
Черт побери! Вот уж правду говорят, что у любви нет глаз.
– Ты что-то собирался рассказать про Даника? – попыталась я перевести разговор.
– Даника? – непонимающе переспросил Филипп. И тут же махнул рукой. – А, черт с ним! С этим мальчишкой. Ты, Лина, – самый лучший в мире сыщик. Ты – самая лучшая в мире женщина. И я верю только тебе.
И он доверчиво заглянул в мои глаза. И вдруг напомнил Малыша. А, может быть, Даника. Какие они в сущности дети, мелькнула у меня мысль. И тут же пропала, заглушенная поцелуем моего бывшего возлюбленного. Которого я давным-давно не любила. И с которым сегодня ночью предала Малыша. Оправдывая себя и себя презирая.
Мне пришлось выдержать и это. Может быть, самый низкий поступок в моем последнем деле. Но я выдержала эту ночь. Я симулировала страсть. Я придумывала нежные прикосновения. И нетерпеливость. Я придумывала вздохи и пылкие слова. Я придумыавла горячее дыхание и бешеную скорость сердечных ударов.
Я просто симулировала любовь. Филипп был далеко не глуп. Он все прекрасно понял. Но нам от этого легче не стало.
Филипп меня отвез на машине. Ранним утром. На душе было пусто. К тому же я не выспалась. И весь мир мне представлялся сонным. Вялым. Ничтожным. Я гнала воспоминания минувшей ночи. Но они нагоняли меня. И до боли вонзались в совесть.
У моего дома Филипп резко притормозил машину.
– У тебя свет, Лина, – он удивленно кивнул на мои окна.
Я похолодела. Малыш включил свет. Почему? Он всегда помнил о нашем уговоре. Это слишком опасно. Что заставило его пренебречь всеми предосторожностями. Это не к добру.
– Свет? – как можно беззаботней переспросила я. – Да! Боже! Я, как всегда, рассеянна.
Филипп недоверчиво посмотрел мне в лицо.
– Никогда не замечал за тобой рассеянности. Ты всегда отличалась завидной собранностью.
Я как можно правдоподобнее улыбнулась. И прильнула губами к его губам.
– Единственный настоящий поцелуй за всю ночь. Ты передо мной словно все время оправдываешься.
Я устало откинулась на спинку сиденья.
– Прости меня, Филипп. Прости, – я искренне попросила у него прощения. За все. За мою ложь. За мою нелюбовь. И за предательство.
– Я так устала, Филипп. Если бы ты знал, как я устала. Все обязательно пройдет, Филипп. Ты поверь.
– Я верю, Лина, – он благодарно на меня посмотрел.
И больше ничего не сказав и не спросив, уехал.
Малыш не спал. В его комнате вызывающе горел свет. А он, положив руки за голову, уставился в потолок и бубнил себе под нос какую-то однотонную мелодию.
– Малыш! – виновато улыбнулась я. И дыхнула на него январским утренним холодом. – Почему ты не спишь, Малыш? И почему ты включил свет? Нам еще совсем немножко нужно подумать об осторожности.
Я прижала его к своей груди. Он не вырывался. Он сделал вид, что не заметил моей измены. А может быть, он, действительно, ее не заметил. Потому что был слишком молод для этого.
– Нужно собираться, Малыш, – и я взглянула на часы. – Уже совсем скоро мы уезжаем.
– Я уже собрался, Лина.
– Правда? – удивилась я. И только теперь заметила его сумку и гитару, прильнувшую к двери.
– А мне? Мне ты поможешь собраться, Малыш? – я вновь попыталась прижать его к себе. Но на этот раз он резко отстранился. И вскочил с постели. И закурил.
– Лина, – начал он медленно. – Послушай, Лина.
Неприятный холодок пробежал по моему телу.
– Я должен тебе сказать…
– Скажи… – резко перебила я его.
– В общем, я поеду один.
– Нет! – крикнула я. – Нет, нет, и нет!
– Да, – решительно ответил он. Глядя мне прямо в глаза.
И тут я поняла, что он решил окончательно. И ничто не сможет поколебать его решения.
Я вскочила с постели. И подбежала к нему.
– Малыш, Малыш, – я тормошила его за плечи. И пыталась заглянуть в его зеленые кошачьи глаза. Но на сей раз он отводил взгляд.