Я, снайпер
Шрифт:
— Сволочь! — бросил Гроган.
— Но Энто по-прежнему хочет получить пленку. Энто обязан ее получить.
Гроган помолчал и спросил:
— Ты не отослал ее со своим приятелем?
— Нет, — соврал Свэггер. — Потому что Боб по-прежнему жаждет денег. Боб в них очень нуждается.
— Продажная твоя душа, — пробормотал Энто. — Когда все флаги спущены, все речи произнесены, а все воины отправлены в дома для умалишенных, единственное, что остается, — это деньги.
— В точку, — отозвался Свэггер.
— Ха, — усмехнулся Гроган, довольный своей
— Где ты? — поинтересовался Боб.
— Я по-прежнему на месте кровавого побоища. Должен был подобающим образом похоронить своих ребят. Неужели ты думаешь, что я мог оставить их шакалам?
Боб знал, что ирландец оставил своих друзей шакалам.
— А ты сейчас где? — осведомился Гроган. — Я принесу тебе деньги, как только удостоверюсь, что второй стрелок не прячется поблизости.
— Если ты не в курсе, то он давно уехал.
— Я видел в бинокль, как он поднимался на гребень. Пленка не у него, точно?
— Точно. Это мой старый друг. Он сделал свое дело. Я опасался, что ты его подстрелишь, и поскорее выпроводил. Я хотел, чтобы все было так, как должно: только ты и я.
— Честно и открыто, — заметил Энто.
— Выставляй на своем навигаторе азимут сто тридцать четыре на восток, проедешь около четырех миль и окажешься на краю другой долины под названием Одинокое дерево. Как только заберешься на гребень, увидишь дерево. Оно там одно. Я буду под ним, с винтовкой наготове. Свяжешься со мной по рации и сообщишь, где находишься. Кстати, ты по-прежнему голый?
— Нет, — ответил Энто. — Поимей же совесть, черт бы тебя побрал!
— На гребне ты должен быть голый. Голый и безоружный, я буду следить за тобой всю дорогу. Ты спустишься, остановишься в пятидесяти ярдах от дерева и на этот раз отойдешь от своего драндулета не на десять, а на сто шагов.
— Ты такой умный, снайпер, и поэтому прокололся. В одну секунду я добрался до машины, в следующую уже скрылся.
— Тебе упростило задачу то, что тебя прикрывал покойный Имбирь. Но да, ты прав, я совершил глупый промах. Я стар и ошибаюсь все чаще. На этот раз ты ляжешь на траве и раскинешь в стороны руки и ноги. А я заберу деньги.
— И оставишь пленку.
— Нет.
— Мерзкий урод!
— Я заберу пленку и поеду на восток. Ты найдешь на горизонте дерево, азимут сто двадцать два от Одинокого дерева. Я оставлю пленку там. Пока ты туда доберешься, меня уже и след простынет.
— А если пленки там не будет?
— Думаешь, я мечтаю, чтобы ты вечно носился по моему следу? Все это дерьмо надоело мне не меньше, чем тебе. Хочу получить бабки и устроить себе каникулы. Я исчезну на два-три месяца, а потом объявлюсь, когда подготовлю вторую часть сделки. Можешь соглашаться на мои условия, можешь не соглашаться.
Энто молчал.
— Ну хорошо, — наконец сказал он. — Я согласен.
— Звякнешь, когда поднимешься на гребень, хотя, наверное, я увижу тебя первым.
Рация умолкла.
Настало время ждать. Сколько? Наверное, около часа. Нет, меньше. Свэггер понимал, что Энто где-то близко. И теперь оставался
«Можно ли выстрелить отсюда?» — размышлял Энто.
Он лежал на гребне, почти прямо за спиной Свэггера, и наблюдал за своим противником, сидящим на корточках и смотрящим в бинокль не в ту сторону, но не слишком пристально. Глупец уверен, что у него есть по крайней мере целый час до продолжения представления. Он даже не подозревает, что уже взят на мушку.
Энто занял отличную позицию для стрельбы. Он полностью расслабил мышцы, «экьюреси» калибра.308 твердо стояла на земле на двуногой сошке. В качестве предварительного упражнения Энто пододвинул винтовку к себе, взял ее так, словно собирался выстрелить, но только указательный палец правой руки остался на зеленом пластмассовом ложе, навел мудреное перекрестье «И-снайпера» на спину Боба в голубой рубашке и нажал на спуск — точнее, на пуск программы определения расстояния.
На экране появился ответ: 927.
Энто уже приходилось поражать цели на дистанции 927 ярдов и даже больше. Но и промахи тоже случались, и часто. Гроган подождал, пока микрокомпьютер просчитал программу целенаведения, и получил указания: девять делений вниз, три деления вправо.
Прильнув к прицелу, Энто отмерил на центральной вертикальной оси девять рисок вниз, затем три вправо. Вот он. Крошечный крестик размером со значок «+» в текстовом редакторе лег на голубое пятнышко, в котором на таком расстоянии с трудом можно было угадать человека, даже несмотря на пятнадцатикратное увеличение.
Энто почувствовал, как его мышцы напряглись, внутренняя дрожь прекратилась, дыхание стало ровным; он ощутил, как плавный изгиб спускового крючка словно по своей воле двинулся назад.
Вдох.
Расслабиться.
Прицелиться.
Выдох.
Нажать.
Энто не выстрелил.
Девятьсот двадцать семь ярдов — это слишком далеко. На такой дистанции время в полете до цели будет больше секунды; малейшее дуновение ветра, или Свэггер дернется — все это приведет к промаху. И тогда придется участвовать в дуэли на девятистах с лишним ярдах с человеком, который по-прежнему лучший в мире. Или второй, или третий — неважно, особого желания вступать в такой поединок у Грогана не было.
Он пальнет с пятисот ярдов.
Пятьсот ярдов уменьшат влияние ветра, кривизну траектории и время в полете. На пятистах ярдах Энто и с открытым прицелом не промахнется; с «И-снайпером» он за одну секунду выбьет сто из ста, если понадобится.
Следующий вопрос: за сколько времени он проползет по-пластунски четыреста двадцать семь ярдов до огневого рубежа? Ответ: около часа, причем ничего радостного это не сулит, если только не любишь ползать, но подобные любители встречаются редко. Определенно, Энто к их числу не относился. К тому же все его нутро говорило: «Сделай дело. Доведи до конца. У тебя есть преимущество, воспользуйся им».