Я сновидящая
Шрифт:
Устроившись поудобнее на старой, давно провисшей раскладушке, Вероника попыталась заснуть, но сон всё никак не шёл. Она превосходно выспалась днём, и теперь организм хотел бодрствовать.
«Одна белая овечка, прыгающая через ручей. Две белых овечки, прыгающих через ручей. Три белых овечки…» Этому её научила бабушка. В деревне все ложатся спать рано, а Вероника тогда до ужаса боялась темноты, поэтому бабуля и посоветовала закрыть глаза и считать овечек. И не просто считать, а представлять, как они перепрыгивают через ручей. Это всегда срабатывало безотказно раньше, чем счёт доходил до сотни, но сегодня поголовье скачущих овец насчитывало уже почти тысячу, а сон приходить не торопился.
* * *
– Тысяча белых овечек, прыгающих через ручей туда-сюда и весело блеющих назло пастуху, который очень хочет спать… – простонала Вероника, свесив ноги с раскладушки на пол, и поняла, что находится не в уютной комнате деревенского домика, а в чужой квартире со старыми выцветшими обоями и нелепыми полосатыми занавесками на окнах. Небо за окном было затянуто тучами, из которых на засиженное мухами стекло изливался дождь. Вдобавок её ноги оказались обильно волосатыми, и пока девушка сообразила, что всё же когда-то успела заснуть, дверь в комнату приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулось небритое, изрядно помятое лицо какого-то пьянчуги.
– Проспался? Собирай шмотки и вали отсюда. Менты уже час как уехали, так что путь свободен.
Глава 8
– Я так и не поняла, чем ты занимаешься, – с невинным видом запустила удочку Вероника за завтраком.
– А ты? – Глеб хитро улыбнулся. – Ты рассказала только о том, что последние несколько лет ищешь дочку. А до этого?
– О, это не секрет. Я домохозяйка с дипломом бухгалтера. По специальности не проработала ни дня, потому что бухгалтеров у нас в стране больше, чем нормально оплачиваемых вакансий. Да и работа эта… Чужие деньги считать… Не моё.
– А зачем же тогда училась, если тебе эта профессия не нравится?
– Затем, что нужно было на кого-то учиться. А у тебя потрясающая способность менять тему для разговора. Не хочешь отвечать на вопрос, так и скажи.
На ты они перешли ещё накануне, о чём Вероника несказанно жалела. Всё же местоимение «вы» – это не просто дань вежливости и уважению, а некоторая дистанция между собеседниками, позволяющая исключить ненужные вольности в общении. Будь её воля, она бы держала этого симпатягу от себя подальше, потому что рядом с ним чувствовала себя букашкой, пойманной в банку – вроде пока ещё ничего плохого не случилось, но непонятно, что на уме у поймавшего.
– Я бизнесмен. Покупаю убитое жильё подешёвке, вкладываюсь в ремонт, а потом продаю по адекватной цене. А что, разве дед тебе ещё не выложил свою теорию насчёт моей принадлежности к гильдии чёрных риэлторов, охотящихся на одиноких старушек?
В его голосе сквозили обида и раздражение. Это могло означать что угодно, но Веронике почему-то показалось, что Глеб говорит правду. Хам, нахал, кот мартовский – да, но на преступника, а тем более убийцу, он что-то не особо тянул. Нужно было что-то ответить, и девушка решила, что лучше будет до конца разобраться в начатой теме, чтобы не возвращаться потом к неприятному для мужчины разговору.
– Нет, дед Егор мне ничего такого не говорил, – почти не соврала она. – А что, у него есть повод делать такие выводы?
– О-о-о… Ещё какой! У Акимыча сестра была старшая, тётка Софья. Она в городе жила, в однокомнатной квартире. Детей нет, внуков нет… Из родни только брат и остался. Она квартиру эту хотела завещать его младшей дочери, Варваре. Ну а что? Славка с углом, у нас с Анжелкой тоже своё жильё, а мелкая у Софьи жила. Здесь-то дыра несусветная, а Варьке учиться надо было, вот и обреталась у тётки.
– А с матерью ей не жилось?
– Так мать померла давно. Ты не в курсе что-ли?
– Да я сюда как-то не за чужой биографией ехала, – огрызнулась Вероника. – Не уверена, что мне вообще все вот эти подробности нужны.
– Ну не нужны, так я не буду рассказывать. Делов-то.
– Да уж начал, продолжай теперь. Мне теперь любопытно.
– Ну так вот… На чём я остановился? А, ну да. Мы с Анжелкой сейчас живём в трёхкомнатной квартире, где девчонки с матерью жили. А я ж студент приезжий, в общаге кантовался, а потом на Анжелке женился и к ним переехал. Варька в меня влюбилась, начала с сестрой цапаться, вот мать её к тётке Софье и отправила. А потом у матери инфаркт случился, ну и… В общем, жили тётка с племянницей душа в душу и договорились, что после смерти тётка квартиру Варваре оставит. А квартирка ничего так, только обшарпанная. Я как бизнес этот организовать решил, так первым делом Софье и предложил – сделаем из её однушки студию и продадим подороже. У неё-то квартирка в центре была, район престижный. Буквально через пару улиц уже цены намного ниже на жильё были. Можно было их переселить, а разница Варьке на учёбу пошла бы. У студентов-то жизнь не особо сладкая, по себе знаю. Мне один интерес в этом был – практика, опыт. Начинать-то с чего-то надо. А тогда по телевизору как раз про чёрных риэлторов этих чуть ли не каждый день распинались, народ предупреждали. Ну вот старушка насмотрелась этого всего и заподозрила меня чёрт знает в чём. Даже заявление на меня написала, объясняться пришлось перед органами. Ну и теперь поэтому вся Анжелкина родня меня бандитом считает. Даже если нимб вокруг головы вырастет, всё равно скажут, что спёр где-то.
– А чего ты так судьбой Варвары-то озаботился тогда? Небось, глаз на неё положил? – усмехнулась Вероника.
– Я б тебе сказал, чего я на неё положил. Знаешь, сколько она мне крови выпила? Мы чуть не развелись из-за неё.
– Ну вот и держался бы подальше, в других местах опыта набирался бы.
– Так я ж как лучше хотел, а получилось как всегда.
– Благими намерениями…
– Точно. Ник, пойдём на пруд, а? Тут километра три, недалеко.
– Ой, нет. У нас на сегодня очередной сеанс запланирован. Дед Егор мне голову чинить будет, – соврала девушка, которую и так коробило от необходимости оставаться наедине с Глебом.
– А, ну ладно, я тогда сам пойду, – спокойно отреагировал на отказ мужчина. – Не буду мешать вашим магическим ритуалам.
– Ты в это не веришь, да?
– Ну как… Вот если б он Миланку вылечил, тогда б я поверил, а так…
– А что с ней?
– Она глухонемая. Зато красавица, – улыбнулся Глеб, вставая из-за стола. – Ладно, пухни тут дальше на жаре в ожидании чудесного исцеления, а я пошёл купаться. К обеду не ждите.
Вероника проводила его задумчивым взглядом. Чужая душа – потёмки, тут и не возразишь даже. Вот как понять, хороший человек или плохой, если он вчера вёл себя, как свинья, а сегодня ни разу даже повода не дал разозлиться? И как воспринимать эту исповедь насчёт квартиры покойной сестры деда Егора? Создавалось впечатление, будто Глеб жаловался ей на несправедливое к себе отношение, потому что больше некому было излить накопившуюся обиду. Ему никто не верил. Но если так, то почему должна поверить она? С другой стороны, его жена Анжела верит ведь… Чёрт ногу сломит!
Следующий час Вероника посвятила своим собственным семейным проблемам. Она настойчиво названивала матери до тех пор, пока сигнал вызова с её телефона не пробился через нескончаемую череду коротких гудков. Первым делом пришлось выслушать несправедливые обвинения в том, что она уехала на другой конец страны и не звонит, хотя знает, как сильно мать за неё волнуется.
– Мам, зайди на сайт оператора и подключи уже услугу, которая будет оповещать тебя о том, что тебе звонили, пока ты болтала с кем-то ещё, – спокойно порекомендовала Вероника в ответ на поток безосновательных упрёков. – Я звонила тебе вчера утром несколько раз, потом днём, два раза вечером и сейчас пятнадцать минут непрерывно трезвонила, пока дождалась ответа. Не надо перекладывать на меня свою вину, ладно? Как ты себя чувствуешь?