Я сновидящая
Шрифт:
Пропустив мимо ушей традиционную порцию жалоб на некомпетентность докторов и несостоятельность современной медицины, девушка наконец-то услышала вопрос о том, как обстоят дела у неё самой, убедила мать, что всё просто замечательно, и собиралась уже завершить диалог привычным «Ладно, мам, пока. Я тебе потом ещё перезвоню», но из трубки неожиданно раздалось:
– Ой, чуть не забыла сказать… У тебя же есть телефон этого следователя… Чихарин… Чухарин…
– Чекарин. Есть, да. А что случилось?
– Позвони ему. Там Сергей твой воду мутит опять. Я так и не поняла, написал он заявление или нет, но он тебя обвиняет в пропаже Каринки. Мол, ты всё подстроила, чтобы компенсацию по страховке побольше получить.
– Мам, мы через это проходили уже, – тяжело вздохнула Вероника. – С меня сняты все подозрения. Чего ему опять неймётся?
– Да денег он хочет, Никуль, понятно же. Ты поговори со следователем, его очень интересует, куда и зачем ты уехала.
– Ма, у Чекарина есть мой номер. Если бы у него были вопросы, он бы позвонил мне. Кто тебе сказал всё это?
– Да Сергей и сказал. Приезжал тут с толпой юристов и журналистов, шумел…
– Когда?
– В тот день, как ты уехала, к вечеру ближе.
– И ты только сейчас мне об этом говоришь?
– Ну так до тебя же дозвониться невозможно!
– Ясно. Спасибо, мам. Не болей там, я тебе перезвоню ещё.
Вероника нажала кнопку завершения вызова, сгребла с кровати подушку, уткнулась в неё лицом и заорала так, что аж в ушах прострелило. Выпустив таким образом пар, она позвонила следователю, который сообщил, что ничего об обвинениях в её адрес со стороны мужа не знает. Но на всякий случай он всё же записал адрес, по которому она находится – мало ли, вдруг пригодится. Цель поездки его интересовала не слишком, поэтому пространной фразой «поехала к местному знахарю восстанавливать нервную систему» служитель закона вполне удовлетворился.
Следующим на очереди был бывший муж. Вероника позволила ему сказать только «Алло…», после чего обрушила на голову некогда любимого человека такую волну негодования, от которой самой стало дурно.
– Фадеев, если ты не угомонишься, я сама на тебя в суд подам за клевету, понял? – закончила она монолог и швырнула телефон в стену с такой силой, что аппарат разлетелся на запчасти.
– До ботинков не дотянулась? – спокойно осведомился дед Егор, разглядывая разбросанные по полу обломки. – Они покрепче. И подешевле.
Он поставил на лавку под окном корзинку с какими-то грибами, вымыл руки и сел рядом с девушкой, которую трясло от злости так, что она даже ответить на это шутливое замечание не решилась – побоялась обидеть старика ненароком.
– Что стряслось-то?
– М-м-м-м… – помотала головой Вероника и сбежала в ванную, где сунула голову под холодную воду, чтобы остыть.
Чем дальше, тем больше она понимала, что совершенно не знает своего собственного мужа. Он никогда таким не был. Добрый, заботливый, нежный, любящий… Складывалось впечатление, что произошедшая трагедия вывернула его наизнанку. Будь он двуличным, Вероника знала бы об этом, потому что провела рядом почти пять лет и видела в его снах такие вещи, о которых никто и никому не рассказывает никогда. А он рассказывал. Куда делся тот, нормальный Сергей? Чего этот, новый, подлый, от неё хочет? Денег? Да он за полгода зарабатывает больше, чем она по страховке получила! Чего ему надо? Почему не оставит её в покое? Зачем все эти обвинения и травля?
От холодных струй началась головная боль, но душевное равновесие так и не восстановилось. Отжав волосы, Вероника перекинула мокрые пряди на спину и на негнущихся ногах вышла из ванны.
– У вас есть что-нибудь успокоительное?
– На вот, – дед Егор подхватил с пола кошку и сунул ласковое животное в трясущиеся руки девушки.
– Издеваетесь? – Вероника отпустила Муську обратно и буквально рухнула на стул, чувствуя себя безмерно уставшей. – Глеб на речку ушёл.
– Знаю, я встретил его. Помощничек… Второй день уж тут, а помощи что-то не видать…
– За что вы его так не любите?
– А за что его любить? Я от него добра никогда не видел, неприятности одни только. Что? Жаловался на меня?
– Нет. Знаете, я не хочу разбираться, у кого в вашей семье откуда ноги и руки растут.
– А зачем тогда спрашиваешь?
– Потому что вы рычите друг на друга, как два пса, а меня это раздражает. Не знаю, что вы там не поделили, но я такими темпами скоро сбегу отсюда. А от головной боли есть таблетки?
– Не держу я в доме ничего такого. Чабрец с душицей заварить могу. Будешь?
– А сами снять боль можете?
Старик сощурился и пристально всмотрелся в лицо Вероники, будто пытаясь заглянуть дальше, глубже, в самую черепную коробку.
– Нет, не могу, – покачал он головой.
– Почему?
– Она болит не от болезни, а от нервов. Перестанешь психовать, тогда и пройдёт всё. Так заваривать чай или нет?
– Чай так чай…
Девушка сложила руки на столе и уронила на них голову. Не то, чтобы сильно болело… Раздражало очень. Так с ней всегда случалось после сильного приступа злости, а разозлилась она сегодня знатно. Давно такой всепоглощающей ярости не испытывала.
– Бывший муж трезвонит, что я спрятала дочь, чтобы получить страховку, – поделилась она вслух своими переживаниями.
– И четыре года сходишь с ума, изображая, что хочешь её найти? Он у тебя совсем дурной что-ли? – осведомился дед Егор, ставя на стол накрытую блюдечком кружку. – Погоди минут пять, пусть заварится.
– Егор Акимович, что вы ночью видели? Ну, когда я…
– А ты уверена, что в состоянии сейчас слушать и воспринимать то, что тебе говорят?
Вероника подняла на него усталый взгляд и вяло кивнула. Ей нужно было отвлечься от мрачных мыслей и жалости к самой себе, и смена темы сейчас пришлась бы весьма кстати.
– Хотите, я сначала расскажу, что я видела?
– Я с утра соврал Глебу, что он стонал во сне. Он рассказал, что ему снилось, будто он убегает от кого-то по ночному городу. Сначала просто по улицам бегал, а потом оттолкнулся и по воздуху побежал. И всё переживал во сне, что за провода зацепится, и его током шандарахнет. Ты свинушки ешь?
– Я всё ем, – отмахнулась Вероника, не желая заострять внимание на своих гастрономических пристрастиях. – Глеб видел то, что его подсознание сформировало из переживаний и воспоминаний. По поводу снов много всего пишут, но я это понимаю именно так. Есть причины и следствие. Сны, как их все видят – это следствие, а я вижу причины. Чужие и против своей воли. Сейчас я опять начну жаловаться на то, как мне это осточертело…