Шрифт:
– Даже рожденные бурей люди могут быть слабыми! – Наташа возвышалась над своей комнатой, стоя на деревянном стуле. Она закрыла глаза и воображала, что читает стихи своим поклонникам. Огромный зал, слепящий свет проекторов, восторженные фанаты, вспышки фотокамер… Поклонники, раскрыв рты, ловят каждое её слово, следят восторженно за каждым движением, затаили дыхание, чтобы ненароком не пропустить главных слов… Наконец Наташа заканчивает читать стихи, кланяется и ждёт реакцию со стороны публики.
Раздаются аплодисменты. Но они какие-то хлипкие. Словно со всего зрительного зала только два человека
– Здорово так! Проникновенно! – с воодушевлением произнёс отец, поглаживая небольшую тёмно-русую бородку. – Ты бы вокруг себя хоть кукол рассадила, а то получается, что на твой концерт никто не пришёл.
– Мама! Он опять начинает! – Наташа надула губы и демонстративно сложила руки на груди.
– Да он же шутит. Что ты, милая! – мама скорее бросилась к дочери.
– Сколько можно жалеть! – насмешливо произнёс отец. – Ей не пять лет. Пора бы уже нормально переносить критику. Если хочет популярности, то нужно перестать прятать талант за дверями этой комнаты. Пусть уже несёт свои творения в массы, иначе я считаю, что это всё детский сад. Никто не добьётся популярности, стоя на стуле у себя в комнате. Если ты,
Мама обняла дочь и грозно посмотрела на отца:
– Всё правильно она делает. Нужно сначала набраться смелости, уверенности в себе. А чтобы «нести свои творения в массы», выражаясь твоими словами, нужно быть готовым ко всему. Для начала нужно хотя бы свои стихи знать хорошо и не сбиваться, если что-то вдруг пойдет не так…
– В смысле готовым ко всему? Что может пойти не так? – Наташа отстранилась от маминых объятий и спрыгнула на пол. – А что может произойти?
– О, совсем неискушенная жизнью, дочь наша! – философски произнёс отец. – Случится может всё: в тебя могут полететь помидоры, а могут – цветы. Но это всё зависит только от того, как ты подашь себя зрителю. Ну, и соответственно, какие стихи понесёшь на суд людской. Всё-таки зритель у нас пошёл требовательный. Им не нужны хухры-мухры, ты им смысл подавай. Философию какую-нибудь… Или, наоборот, попсу. Смотря кому будешь читать стихи. Кисейные барышни не поймут грубости и дерзости, а вчерашние школьники не оценят глубину всей философии. Ты для кого хоть пишешь?
– Я… Я пишу для всех! – горячилась Наташа. – Мои стихи не имеют пола и возраста! Мои стихи – универсальны! Мои стихи не могут быть плохими!
– Откуда такое высокое самомнение? – осведомился отец, проходя в комнату и присаживаясь на диван. Он откинулся на спину и вытянул вперёд ноги. – Конечно, очень хорошо, что у тебя высокая самооценка. Но всё же любопытно узнать, откуда?
– Я состою в литературном кружке. В городском, между прочим! – подчеркнула значимость сообщества Наташа и подняла вверх указательный палец. – Это вам не просто так. В него принимают не всех, а только самых талантливых. Вы это прекрасно знаете. В одиннадцатом классе я выступала от школы на Дне города и меня пригласили стать участницей поэтического кружка. На этой неделе моя очередь выступать. Я готовлюсь к этому важному для меня выступлению, поэтому, будьте добры, не мешайте мне!
– Нет, конечно, моя девочка. Готовься, не будем тебя отвлекать! – мама заулыбалась и схватила за руку отца. – Мы с папой уже уходим. Не будем мешать! Идём!
Мама вытолкала брыкающегося папу из комнаты. Когда дверь за ними закрылась, Наташа обречённо села на стул и откинулась на спинку.
– Вот нигде покоя нет начинающему поэту. Все норовят высказать своё мнение! И при этом даже не стесняются того, что их никто не спрашивал! Ах, как это нелегко!
Девушка поднялась со стула и подошла к письменному столу. Как у любого творческого человека на нём лежало великое множество полезных и бесполезных вещей. Но Наташа называла это «местом вдохновения и рождения музы», поэтому просить прибраться на столе было делом бесполезным. Среди груды исписанных листов можно найти не только канцелярские принадлежности, но и почти весь чайный сервиз, перекочевавший с кухни, а также сушки, конфеты и слегка подсохший кусочек хлеба.
Но сейчас Наташу это совершенно не волновало, потому что необходимы необычные рифмы, новые идеи, мысли. Но они не приходили. Поэтому она решила, что в свободном потоке мыслей сможет добиться вдохновения. Но пришли родители и, как всегда, все испортили.
Наташа села за стол и принялась старательно сочинять дальше. Но вместо этого в голове крутились совершенно другие мысли:
«Наташа. Меня зовут Наташа. Обычное имя. Наташка-черепашка… Совершенно никакой романтики в этом имени нет. Вот, если бы меня звали… Виолетта… Или Элеонора… Или Ангелина хотя бы…
Нужно обязательно придумать звучный псевдоним. А то Наташа Костина вообще не звучит! Это что-то должно быть красивое, легкое, воздушное! Волновать душу и сердце!»
Она старательно выводила на листочке имена, но в голову ничего не шло. Все варианты казались в любом случае заранее проигрышными.
– Так, значит, имя… А если взять не имя, а фамилию какого-нибудь известного поэта… Да! Точно! Отличная идея! Но какого? Фамилия должна будоражить душу, волновать сердце… Кого же можно взять? Пушкина? Нет, слишком избито… Лермонтова? Фи… Сразу эта его тема одиночества и его платанов… Тютчева? Вообще не звучит… Блок? Бунин? Хлебников?
Наташа перебирала в голове все известные фамилии поэтов Серебряного века, пока…
– Маяковский! Точно! Как я сразу про него не подумала? А его образ отлично впишется в концепцию моих стихов. Я буду говорить о современности, только в его стиле! Да, я буду Маяковская!
Наташа соскочила со стула, воодушевленная идеей, и выскочила из комнаты.
– Мама, папа, я буду Маяковская! – закричала она, врываясь в комнату. Но там родителей не оказалось. Тогда она побежала на кухню, но резко остановилась у закрытых дверей.
– Я считаю, что всё-таки ей нужно рассказать, – услышала она усталый голос отца.
– Да, но… – мама запнулась. – Давай чуть позже. Сейчас у неё такой сложный период в жизни…
– Ты собралась оберегать её до самой старости?
Но Наташе так не терпелось поделиться своей находкой с родителями, что не стала подслушивать их разговор и резко открыла дверь:
– Мама, папа, что вы там собрались мне рассказать?
– Дело в том… – начал отец, но мама его перебила:
– Ты что-то хотела, доченька?