Я стала злодейкой любовного романа
Шрифт:
Я вскидываю испуганный взгляд на принца. Он ждёт, не замечая моего состояния. У меня же не получается выдавить даже звука.
А потом я вдруг вижу за спиной Алана… вижу в зеркале на стене... нечто.
Глава 16
— Виктория? — зовёт принц. Он оборачивается на зеркало, но, судя по его лицу, ничего странного не замечает.
Я же смотрю в зеркальную гладь не отрываясь, там — она. Женщина из моего сна, та самая, что
Её чёрные волосы струятся по плечам, как змеи, глаза — стылые, пустые, точно замёрзшие колодцы. В отражении я вижу, что она стоит за моей спиной, а её руки сжимают мне горло. Кожей чувствую твёрдые, холодные как лёд пальцы. Таких пальцев у живого человека быть не может... Тихий голос шепчет: «Не говори. Молчи… Нельзя говорить про книгу. Иначе пожалеешь».
На моих глазах выступают слёзы.
А в следующую секунду я моргаю, и наваждение отступает, будто и не было. Рядом на корточках сидит принц и вглядывается, пытаясь понять, что случилось, его ладонь осторожно касается моего плеча.
В лице Алана столько беспокойства, что мне вдруг до безумия хочется податься навстречу и зарыдать, уткнувшись носом в сильную грудь.
Я неожиданно чувствую, как сильно устала. Словно всё это время с улыбкой несла на плечах непомерный груз и вдруг подкосились ноги.
Мне кажется, что если Алан сейчас отодвинется, разорвёт прикосновение, то женщина из зеркала сразу вернётся. Вновь потянется к моей шее, сожмёт ледяные пальцы и на этот раз не отпустит. Будет давить, пока меня не покинет дух. И поэтому когда принц отодвигается, я отчаянно вцепляюсь в край его рукава, удерживая. Мне стыдно за эту слабость, за немую мольбу, но поделать ничего не могу. Страх сильнее меня.
Алан смотрит с тревогой.
— Что с вами? — мягко спрашивает он. — Чего вы так сильно испугались?
— Ничего… — мой голос хриплый, словно чужой. Я мотаю головой, но руки не отпускаю. Не могу решиться. — Просто… Просто очень устала.
— Вам что-то померещилось?
— Да! Вы видели? — с надеждой спрашиваю я, вскидывая взгляд.
— Нет, но… Вы же сегодня первый раз практиковали магии, верно?
Я настороженно киваю.
— Когда я только начал заниматься, то помню, мне всякое мерещилось. Мой учитель объяснял, что так магия отпугивает слабых духом, — говорит Алан.
Его голос успокаивающий, глубокий. Он напоминает мне тихий прибой Чёрного моря, на которое мы с мамой ездили летом… Тогда меня ещё звали Катей, а жила я в другом мире. Теперь кажется, словно это было давным давно, может даже в иной жизни.
Я, наконец, нахожу в себе силы отпустить руку принца и тут же поднимаю взгляд на зеркало. Но там ничего нет. «Может правда показалось?» — с надеждой думаю я. И тут же вспоминаю, что отец запрещал заниматься магией.
Может, вот она причина? Может, Викторию и раньше после занятий начинали одолевать жуткие галлюцинации, а отец просто не хотел повторения истерик? Хоть бы так и было! Ещё одной встречи с зеркальным
— Спасибо, — от всей души благодарю я. Принц мне уже не кажется каким-то монстром. Он тревожно улыбается, глядя своими серыми глазами прямо в душу. Потом поднимается на ноги и смотрит на меня сверху вниз. «Он так близко и так далеко одновременно», — приходит в голову глупая мысль.
— Так что вы хотели сказать? — спрашивает принц. — У вас есть подозрения, кто вас проклял?
— Нет, — тихо отвечаю я, опуская взгляд на свои сцепленные руки.
Алан делает паузу, давая мне время поменять ответ. Но я молчу, словно язык проглотила. Страх попросту не даёт вымолвить слово: «мама».
«Хватит с меня на сегодня, — думаю я. — Ещё будет время признаться…».
— Ладно… Но если появятся догадки, то сразу скажите.
— Хорошо, — бормочу я.
— Мы плохо начали, Виктория. В этом моя вина… Но давайте попробуем снова. Что скажете?
— Давайте.
— Отлично! Радует, что мы пришли к согласию. Может, у вас есть ко мне какие-то вопросы? Обещаю ответить честно, — говорит он, а сам внимательно наблюдает за мной.
— Ну… Может расскажете про проклятия? Я совсем ничего о них не знаю. Вдруг на мне и правда одно из них.
— Если это так, то главная задача — избавиться от него как можно скорее.
— И как это сделать? — спрашиваю я, не ожидая хороших вестей. Вряд ли существует волшебная пилюля.
Алан отвечает очень серьёзно:
— Тут несколько путей. Добровольный, когда колдун снимает наговор сам. Принудительный. Это если колдун теряет силы или гибнет. И, так называемый, натуральный: проклятие исполняется, в чём бы оно ни состояло, и само исчезает, обычно унося с собой и жизнь носителя.
— А разве нет какого-нибудь артефакта на такой случай? — не сдаюсь я. — Или, может, где-то на вершине горы живёт всесильная гадалка с даром снимать порчу?
— Да вы, Виктория, фантазёрка. Если где и живёт волшебная старуха, то я про неё ничего не знаю. Уничтожение культа — лучший вариант. Это решит и мои и ваши проблемы... Поэтому, давайте поможем друг другу.
— Давайте, — я слабо улыбаюсь. — Только какой от меня прок? Я умею только в неприятности влипать.
— Для начала, перестаньте меня бояться. Мы же выяснили, что я вас не собираюсь есть.
— Именно так волк и говорит своей жертве, прежде чем слопать, — подхватила я шутку. Принц чуть улыбается, а я ловлю себя на том, что не могу отвести от него взгляда, а под сердцем так невыносимо сладко тянет, что аж больно. «Это от усталости», — убеждаю я себя.
— Мне тут пришла в голову одна мысль… — задумчиво говорит Алан. — Знаете, почему я так хорошо чувствую чёрную магию?
— Потому что оборотень?
— Не только. Оборотни, конечно, имеют хорошее обоняние, но магию способны ощутить далеко не все. Вы должны были заметить, что мои солдаты при вашем появлении отнюдь не воротят носы, значит вряд ли чуют чёрную энергия возле вас. Тут требуется настройка. У людей это называется «взять след». Если бы мы каждую секунду воспринимали все запахи мира, то сошли бы с ума.