Я стану твоим Ангелом
Шрифт:
Крылья обхватили девочку, заслоняя от целого мира. Я почувствовала, как по щекам полились слезы. Как я соскучилась за моей малышкой.
– Они говорили, что ты меня не любишь. Что из-за меня ты ушла!
От горя и радости в звонком голоске у меня перехватило дыхание. Я слегка отстранила ее и, вытерев пальцами слезки, стала целовать лобик, бровки, щечки. Изумруды остекленели от слез и смотрели на меня с трепетом.
– Лисенок, - выдавила я из себя. – Я тебя никогда не брошу. Слышишь?
Губки дрогнули, и она прижалась ко мне, уткнувшись в плечо. Прохладная влага потекла по коже, и я улыбнулась,
– Никогда, никогда? – спросила она звонким голоском, крепко сжимая тонкими пальчиками спину.
– Никогда, - серьезно ответила я и дернулась от следующих слов малышки.
– Я так скучала, мама.
Казалось, будто весь мир перевернулся и затих. Во мне что-то встрепенулось и затрепетало. Терпкое тепло разлилось внутри, покрывая каждую напряженную жилку и мышцу. Я не могла поверить этому короткому, но так много значащему слову. В углу кто-то прокашлялся, и я только вспомнила, что Марк стоял всё еще здесь. Повернувшись к нему, увидела, как он улыбается и показывает на руку, где должны быть часы.
Я осторожно подхватила Алису и поднялась, когда она закинула ножки мне на талию.
– Лисенок, нам нужно уходить.
Она подняла на меня зеленые глазки и зачарованно погладила ручками по крыльям. А потом нахмурилась, когда увидела Марка. Заметив это, я спросила, не сводя укоризненного взгляда с вампира, небрежно прислонившегося к стене:
– Малышка, тебя тут не обижали?
– Нет. Даже мороженое давали.
– Вот как? – удивилась я.
Марк фыркнул и принялся приглаживать рубашку. За окном послышался рев двигателя. Вампир мгновенно ощетинился и вопросительно уставился на меня. Я прошла мимо него, наслаждаясь присутствием Алисы, игравшей пальчиками с перышками, и вышла в коридор.
– Кто это?
Но я проигнорировала встревоженный голос Марка и поцеловала малышку в макушку.
– Лисенок, сейчас придет дядя Алекс, и он отвезет тебя к себе домой.
– А мороженым накормит? – В звонком голоске начали проступать капризные нотки, отчего моя улыбка стала шире.
– Конечно.
После того, как я передала Алису Алексу и предупредила, что оторву всё, что только смогу, если хоть один волосок упадет с кудрявой светлой головки, Марк повел меня и еще несколько вампиров, приехавших вместе с Алексом, из которых я только узнала Стаса, когда-то стоявшего на коленях перед Владом, на нулевой этаж. Уверенна, что Алекс тоже пошел бы со мной, но вот только я его предупредила и приказала охранять дочку. Марк был весь напряжен, натянут, как струна. Ему не нравилось присутствие вампиров другой линии. Но после того, как я его убедила, что гадкая его душонка нужна только мне, он расслабился.
Шаги по бетонному полу отдавались грохотом от мраморных стен. Слабое освещение флуоресцентных ламп бросало уродливые тени резных плафонов. Я шла и громко стучала шпильками, еле скрывая раздражение от того, как на меня пялились вампиры. Будто в Кунсткамеру попали, черт возьми. Марк возглавлял шествие, а заканчивал его Стас. Где его отыскал Алекс, было для меня загадкой.
Постепенно потолок стал ниже, мраморные плиты на стенах сменились блестящими серебряными панелями, похожими на титан, а освещение стало очень ярким. В голове вспыхнули воспоминания, когда я точно так же шла по этажу дворца Влада, не зная, что случилось с Викторией. Страх и тревога перед неизвестным сжали легкие, и на мгновение воздух показался мне кислым.
Сжав кулаки, я напряженно наблюдала, как медленно Марк вводит цифровой код перед широкой тяжелой дверью. Он будто нарочно медлил перед неизбежным. По спине побежали мурашки, ноги затряслись, а глаза уставились в одну точку. Всё будет хорошо! Всё будет …
Вдруг Марк повернулся, и от выражения его лица мне стало дурно.
– Ты должна кое- что знать, - начал тихо вампир, но я резко шагнула вперед, хлопнув крыльями.
– Прочь с дороги! – процедила сквозь зубы я и, не дождавшись, пока он соизволит отойти, отодвинула крылом в сторону.
Горький воздух, пропитанный желчной кислотой, ворвался в нос, и меня чуть не вывернуло. По сторонам находились клетки-камеры с толстыми прутьями. На ватных ногах я медленно прошла вперед и обомлела. Весь грязный, худой и побитый, Игорь прислонился лбом к решетке и смотрел в одну сторону мертвым взглядом. Прижав ладонь ко рту, я бросилась к нему и упала на колени, положив ладони поверх его. Пальцы такие холодные …
– Игорь! – позвала я его, но он не отреагировал, будто не видел и не слышал. – О, Господи, Игорь! Посмотри на меня!
Сердце мчалось галопом, а легкие обдало кипятком, отчего трудно стало дышать. Сальные волосы с одной стороны были вырваны, щеки провалились, под глазами темными кругами висели мешки. Он казался мертвым, отрешенным от мира всего. От злости, что его били и, возможно, морили голодом, я до хруста сжала пальцы на прутьях, и Игорь вздрогнул.
Блуждающий взгляд остановился на мне, и одинокая слезинка стекла по щеке. Господи, какой кошмар!
– Злата? – от скрипучего шипящего голоса, почти шепота, сердце сжалось, и я до крови закусила губу, чтобы не расплакаться. – Это ты?
Не в силах вымолвить ни слова, я кивнула и вскочила от бушующей ярости. Взмах крыльев, и я сжала горло Марка побелевшими пальцами, прижав его к стене. Вампиры за спиной засуетились. На плечо легла рука Стаса, но я не дернулась, прожигая глазами Марка.
– Открывай решетки!
– Злата, - осторожно произнес Стас, сжав плечо сильнее.
Я резко отпустила побелевшего от страха Марка и смерила его высокомерным взглядом. Он защелкал пальцами по цифровой панели в стене, и камеры с громким эхом открылись. Проигнорировав вопросительные взгляды вампиров, я подошла к Игорю и удивилась, когда он не сдвинулся с места, смотря в одну точку. Проследив за взглядом, я застыла, чувствуя, как руки и ноги одновременно отнялись.
В камере напротив на стульях сидели Ирина и Виктория с распоротыми руками и ногами. Головы были закинуты вперед. Из-под спутанных грязных волос не было видно выражения лица. На полу вокруг растекалась огромная лужа, местами высохшая. Это была кровь, они осушили их.
Глаза зажгло огнем, крылья затрепетали, в груди стало неимоверно тесно и жарко, когда я поняла, что они не дышат. Не дышат!
– О, Господи!
Я бросилась на колени перед ними прямо в эту лужу и трясущимися руками стала поднимать головы, откидывая потные пряди волос. Глаза были закрыты, руки безвольно мотались без признаков жизни.