Я стану твоим врагом
Шрифт:
— Леди… Марион… — прохрипел Феодор, чувствуя прижатую к горлу сталь. — Это я… Фео…
— Феодор? — не поверила баронесса, широко распахивая глаза. Отпустила она его, однако, не сразу, вглядываясь в смуглое лицо долгим, внимательным взглядом. — Ты?
— Леди Марион, — осторожно отстранившись, заговорил он. — Принцесса… королева Таира…
— Что с ней? — Марион резко выпрямилась, спуская ноги с кровати. Ничуть не смущаясь бывшего слуги, накинула ночной халат, запахивая пояс. — Что такое?
— Мне кажется, у неё жар, — глухо выговорил Феодор, глядя, как баронесса быстро
— Не выдумывай, — оборвала его Марион, хватая свечу и направляясь к двери.
— Если это… хворь… только Януш сможет помочь, — убеждённо сказал Феодор, следуя за ней в соседние королевские покои. — Я знаю многих столичных лекарей, но все они бессильны. Прошу вас, миледи! Если бы я знал, где его искать… скажите, я отправлюсь немедленно! Таира…
Они вошли в опочивальню, и Марион нагнулась на кроватью, передавая свечу встревоженному юноше.
— Ближе, — попросила баронесса, склоняясь над Таирой.
Тёплый свет выхватил из темноты бледное, покрытое крупной испариной нежное лицо, потемневшие, запавшие веки, и пропитанные потом слипшиеся белоснежные пряди, разметавшиеся по подушке. Отведя прилипшие к шее волосы, Марион увидела то, что искала — крупные красные прыщи, пока ещё небольшие, но уже воспалённые, начинающие нарывать.
— Фео, — Марион заглянула в мрачные карие глаза, стараясь звучать убедительно, — всё будет хорошо. Я останусь с ней, вызову лекаря. Я не оступлю от неё ни на шаг. Но тебе лучше уйти. Ты знаешь, что грозит вам с ней, если тебя застанут в её опочивальне. Прошу тебя, приходи следующей ночью. Не задерживайся, потому что скоро здесь будет много народу. Лучше, если ты уйдёшь до того, как сюда заявятся лучшие доктора королевства.
— Найдите этого лекаря, Януша…
— Януша нет, — прервала его баронесса. — Уже две недели он не появлялся в моём доме, просто исчез, не сказав ни слова. Возможно, он тоже заражён. Или уже мёртв. Я не знаю, где его искать, Фео. Правда, не знаю. И мне очень жаль, — тихо добавила Марион, отворачиваясь от застывшего после её слов галагатского бандита.
Судьба Януша, единственного человека, которого она считала другом здесь, в Галагате, действительно была ей неизвестна. Сэр Эйр пытался выйти на лекаря главнокомандующего, но даже слуги в загородном имении ничего не знали о том, куда запропастился их доктор. Вернувшись с прогулки, лекарь ненадолго зашёл в свою лабораторию, обустроенную на время их пребывания в Галагате, а затем уехал — и больше не появлялся. Это всё, что сэр Эйр смог разузнать — и на том дело кончилось.
— Иди, — повторила Марион, забирая у него свечу.
Феодор склонился над Таирой, и поцеловал — крепко, в губы, вдыхая болезненный, но такой родной запах её кожи — точно пытаясь выцарапать из неё смертельную хворь.
Рука Марион взметнулась, чтобы остановить его — но тотчас бессильно упала обратно. Феодор, должно быть, и впрямь любил королеву Таиру до безумия — ведь только безумец рискнул бы подарить свой поцелуй источавшей смерть возлюбленной.
— Я вернусь, — пообещал галагатский бандит, наспех накидывая на себя сброшенное вооружение. — Леди Марион…
Синяя баронесса кивнула, провожая Феодора взглядом — жилистый и проворный, он выскользнул из окна так, точно ходить по стенам ему было привычней, чем по земле. Тихий шорох стальных когтей уже стих, когда Марион поднялась и открыла дверь опочивальни, тронув за плечо дремавшую у дверей горничную.
— Пошлите за королевским лекарем, — тихо проговорила она, глядя, как бледнеет сонное лицо. — И позовите леди Гелену.
Принц Орест спустился в тёмные, пропитанные зловонными парами лабиринты, ведомый привратником городской тюрьмы. Вначале герцогиня Наала шла с ним под руку — но узкие винтовые лестницы, спускавшиеся вниз, не позволяли одновременно идти по ним двоим. Надо признать, держалась молодая герцогиня куда лучше, чем он сам — слегка побледневшая, но собранная и спокойная, своим поведением она напоминала ему Нестора — и тем самым вселяла необходимую уверенность.
— Сюда, ваше высочество, — прогрохотал стражник, отворяя скрипящую дверь. — Осторожней.
Наала громко охнула, перепрыгивая через копошащихся на полу крыс, и Орест был ей за это весьма благодарен — в звуке её голоса потонул его собственный сдавленный вскрик.
Вдоль широкого длинного коридора тянулись камеры, заполненные вонючим, грязным, полусумасшедшим преступным людом. Некоторые из них протягивали к ним жуткие, в струпьях, скрюченные руки, просунув их сквозь пруты решётки — и стражник рыкнул на приговорённых, двинув плетью по дверям. В этом подземелье царил беспрерывный гул десятков голосов, стонущих и шамкающих, протяжных и по-звериному утробных. Орест подумал, что и сам бы сошёл с ума, попав в подобное место хотя бы на несколько часов.
— Стой! — сидевший за столом стражник приподнялся, разглядывая подошедших. — Кто идёт?
— Раскрой глаза, жирная задница! Сам прынц Орест! — гаркнул их проводник. — К заключенному герцогу…
— А-а-а… ваше вличство… — невнятно пробормотал стражник, отвешивая неуклюжий поклон. — Вам сюды.
Он махнул рукой, указывая на путь у себя за спиной — узкий перешеек, спускавший их ещё на один уровень ниже. Орест не проронил ни слова, следуя за привратником, подал руку Наале, помогая спуститься по темной лестнице.
Когда он услышал о приговоре, вынесенном Андоимом возвратившемуся главнокомандующему Ликонту, он не удивился. Орест жалел только, что ему не удалось предупредить Нестора раньше — за ним следили так пристально, что принц не сомневался в словах старшего брата, брошенных в порыве их первой и последней ссоры. Он, Орест, будет следующим.
Они оказались в крохотном помещении с тремя камерами, из которых не доносилось ни криков, ни просьб, ни проклятий. Орест тотчас поплотнее запахнул плотный шарф; Наала поступила так же. Приторный запах гниения сказал им о многом — лесная язва добралась и до городской тюрьмы. И именно в эти камеры, к прокажённым, поселили светлого герцога Ликонта.