Я тебе не друг
Шрифт:
— Таисия, расскажи нам, пожалуйста, — подталкивает ее к объяснениям деканша, — не бойся.
— Этой ночью в первом корпусе общежития, в эти выходные, — начинает Тайка и встречается со мной глазами, — они там, — понижает голос, — были. Оба. В пятницу почти всем на потоке пришли приглашения по эмейлу. Там было сообщение с местом и временем вечеринки… У меня есть доказательства, — вытаскивает мобильник и отдает его директору.
— Что вы скажете на это, Мельников?
— Скажу, что не имею понятия, о чем она. Но даже если что-то подобное и было… предположим.
— Меня там не было, — бормочет растерянно.
Но я-то знаю, что была. Снова пыталась втирать про свою любовь, а когда я ее послал… Настучала о нашей маленькой тусовке в ректорат, по-видимому.
— Ну, это потом еще доказать будет нужно, — прищуриваюсь. — Да и вообще, если подобные фото всплывут, наше отчисление погоды не сделает. Сколько универу придется отмываться от помоев? Опять же, проверки нагрянут. Да и статус лучшего вуза региона будет утерян…
— Закрой рот, — Иваныч повышает голос, — хватит. Вы, Широкова, можете идти. А вам, Мельников, последнее предупреждение! Еще одно малейшее замечание, и вылетите вместе со своим Рябининым. Вы меня поняли?
— Понял.
Толпа шокированных преподавателей двинула к выходу, Рябина затерялся среди них. А я, я остался стоять на том самом месте, где швырялся прямыми угрозами. Сами вынудили. Конечно же, Николай Иванович устроил псевдопоказательную казнь, но преподаватели были абсолютно не в курсе того, что тут происходит.
— Николай Иванович, вы бы хоть предупреждали, что ли. А то с самого утра — и уже на ковер.
— Перестань паясничать. Я выгораживаю тебя только потому, что прекрасно понимаю — твой отец прекратит любое финансирование…
— Я понял, ни мне, ни вам не нужен этот скандал.
— Не нужен.
— Вот и я думаю…
— Пошел вон.
— Грубо, — поднимаюсь с кресла, в которое упал, прежде чем ректор начал разводить задушевные беседы, и закрываю за собой дверь.
Сбегаю на первый этаж и вытаскиваю из кармана ключи от тачки. На улице тепло. Начало осени. Под ногами сухой пыльный асфальт и желтеющая листва. Даже дышится легче, по-особенному как-то.
Пока пересекаю парковку, перекидываю брелок между пальцами. Снимаю сигналку, а на соседнем сиденье, как по щелчку, появляется Рябинин.
Как только мать вышла за Мельникова замуж, вот с тех самых пор в моей жизни нарисовался и Рябина. Не сотрешь. Его отец сидит в администрации. Вечно вписывает нас в программы окультуривания и развития региона. Только вот мы все никак окультуриться нормально не можем. Да и отчим мой с его папашкой какие-то делишки крутит.
Еще бы, Мельников еще в девяностых оттяпал себе все точки по добыче, переработке и сбыту рыбы в крае. Монополист, блин.
— Ну что Иваныч выдал на этот раз? — Сава закидывает ноги на панель и опускает спинку кресла как можно ниже.
— Завтра просил заехать за доками. Отчисляют нас, — упираюсь затылком в подголовник.
— Да ладно? — глаза Рябины округляются. Он роняет ноги на коврик, вытаращившись на меня. — Как?
— Ряби-и-и-на, — поворачиваю ключ в зажигании, — шутка. Не дрейфь.
— Я почти поверил.
Сава врубает музло и опять откидывается на сиденье, заводит руки за голову.
— Тебя домой?
— Ага, закинь.
Выжимаю газ и разгоняю тачку.
Город у нас небольшой, население примерно около двухсот тысяч человек, может даже меньше. Поэтому до дома максимум минут двадцать. Всего-то выскочить из городской черты и махнуть в «поселок бедняков», так его местные называют. Тут можно такие экземпляры встретить, замки целые, еще с девяностых.
Заворачиваю к Рябине и, посигналив, выруливаю к дому. Ехать от силы минут пять.
Бросаю тачку у газона и взбегаю по лестницам на крыльце. Хотя вряд ли можно назвать крыльцом сооружение с мраморными колоннами. Толкаю дверь, вваливаюсь в просторный холл.
По дороге наверх стягиваю пиджак и слышу мамин голос. Она с кем-то разговаривает. Напрягаю слух, понимая, что Шизанутая опять здесь. Подруженька моя дорогая.
Шизанутая, а если официально Луиза Хабибуллина, дочь партнера папаши. Она впервые здесь полтора года назад объявилась, вся такая сахарная, любезная, аж тошно.
Причину ее визитов я выяснил сразу, они становятся ежедневными, как только в доме появляется Витька. Старший сводный братец. Личность мерзкая. Впрочем, от осинки апельсинки не рождаются. Он сын своего отца и с гордостью несет это звание. Придурок.
Вот Луизка и шоркается тут. Все внимание на себя обратить хочет, только Витьку ровно. У него таких Луиз — одним местом жуй. А Лу все в сказки про принца верит. Максимум, чем Витек может ее осчастливить, это какой-нибудь болячкой. От его чрезмерных связей они у него точно есть.
Сводный — редкостный козел. У нас с ним как-то с первого взгляда отношения не сложились. Фальшивая любезность в обществе — и лютая ненависть один на один. Он все боится, что часть папашиного наследства мне или матери перепадет. А мама моя перед ним бегает, унижается, отношения налаживает. Витенька, Витенька. Противно, блин.
А дура эта, Луиза которая, ни черта не видит. Носится со своей любовью. Все прошлые полгода здесь через день отсвечивала, пока Витька квартиру себе не купил. Приходила английский со мной поднатаскать. Я же, блин, полиглот, мне заняться-то больше нечем, только с ней над тетрадками и сидеть.
Упирался я долго, но потом мама, как всегда, пустила слезу, пришлось сдаться. Только вот вся эта учеба… сместила ориентир. Залип я на ней, по полной. А она как слепая, еще и в танке. Витя, Витя. Дура!
— Клим, ты уже пришел, — мама касается моего плеча, вывернув к лестнице, — у нас тут гостья, — оборачивается к Лу.
— Привет, — Луизка растягивает свой рот в улыбке, и ямки на ее щеках становятся глубже.
— Привет, — пялюсь как баран.
— Луиза, кстати, будет с тобой в одном университете учиться, — вклинивается довольная мама, — только на первом курсе.