Я тебя испорчу, Майор

Абдулова Мария

Девушка расплылась в язвительной улыбке и, хмыкнув, спросила:

— Боишься, что вновь потянет на… Как ты там сказал?… Ах, точно, вспомнила! На мою, готовую всегда и на всё, душу?

— Ты можешь спокойно выйти из машины, не устраивая при этом детский сад?

— Ладно-ладно, Майор, не напрягайся так. Шучу я, понимаешь? Я, если честно, сама не горю желанием отныне тебя лицезреть, так что и ты, пожалуйста, не появляйся на моём пути, окей?

Она вышла из машины, показательно хлопнув дверью, и пошагала прочь походкой от бедра, не представляя, что своими словами попала в самую точку.

46. Александр

Первое время после их разговора всё шло неплохо. Саша знал, что его семья продолжает

общаться с Барби, что она периодически бывает у него дома, пока мужчина находится на работе (об этом он узнаёт, благодаря характерному для неё клубничному аромату, который надолго остаётся в квартире после её ухода), и что родные даже не думают о том, чтобы прекратить эту странную, не вписывающуюся ни в какие социальные рамки, дружбу. Мама и вовсе иногда намекала на то, что они очень подходят друг другу, и, если он думает, что она и дети против их отношений, то очень ошибается. На этом обычно Соловьёв обрывал её взглядом и переводил разговор на другую тему, не желая даже слушать о Трофимовой в таком ключе.

Да, ему до сих пор снились влажные сны с её участием.

Да, после неё у него всё ещё никого не было из-за всё той же загруженности на работе.

Да, у него появилась дурацкая привычка сравнивать, зачастую даже неосознанно, других женщин с ней.

Но это всё не было поводом для того, чтобы поддаться искушению и возобновить их встречи. Всё же душевное спокойствие и равновесие для Александра были важнее, чем сексуальная неудовлетворённость. Ведь Катя — это хаос, сумасшествие и отсутствие какого-либо контроля, а это то, чего он в своей жизни не хотел видеть точно. Вот только сама жизнь или, скорее, злой рок, а вполне возможно, что всё вместе, решили по-другому.

До двухнедельного отпуска, который Саша всегда брал в осенние каникулы детей, чтобы куда-нибудь съездить вместе с ними и отдохнуть, оставалось чуть больше недели, когда Сергей Иванович вызвал его к себе. Шеф в последние дни был, как любила выражаться Васька, на кипише. К постоянной запаре на службе, требовавшей его непосредственного внимания, прибавились ещё и проблемы другого характера. Недавно освободившийся из мест не столь отдалённых после долгих пятнадцати лет отсидки и хорошо известный их отделу в частности, гражданин Белоглазов и его "друзья по несчастью", к привлечению ответственности которых в своё время приложил руку Трофимов, решили во что бы то ни стало отомстить тем, благодаря кому они оказались сначала пойманы, потом судимы, а после посажены за решётку. То, что эти гаврики сами были виноваты во всём, что с ними произошло, их ничуть не волновало. Получив на воле доступ к благам цивилизации и видимо с удовольствием их освоив, они принялись терроризировать Сергея Ивановича и других причастных звонками, смс-сообщениями, письмами и записками с угрозами. Ситуацию осложняло то, что они занимали не последние места в преступной иерархии и их угрозы могли обернуться не просто словами. И, как оказалось, шеф позвал его, чтобы обсудить именно это.

— Взгляни-ка, Саш, — мужчина передал ему стопку фотографий и документов, а сам уткнулся в другое фото, судя по размерам, снятое на паспорт.

Майор, сев напротив, принялся по-привычке раскладывать на столе снимки, но не успел продвинуться дальше второго, потому что зацепился взглядом за…

— Это ваш Волько?

Шеф молча кивнул. В покорёженной от огня груде металлолома с большим трудом узнавался внедорожник, принадлежавший Трофимову уже несколько лет. Автомобиль, а если точнее то, что от него осталось, стоял на пустыре, судя по заднему фону, где-то на окраине города. Вокруг ни души, только почти голый лес далеко позади и поле сухой, замёрзшей травы, на которой огонь также оставил свой след.

— Где это? И каким образом ваша машина там оказалась?

— За городом. Недалеко от заброшенной стройки жилищного комплекса. Вчера вечером я в очередной раз оставил её в мастерской, чтобы… — Сергей

Иванович вздохнул. — Впрочем неважно зачем… Главное, что ночью её угнали, а утром мне пришло с незнакомого и естественно уже недействующего номера фото машины в таком виде и координаты её местонахождения.

Соловьёв вернулся к фотографиям. Обычно при совершении поджога злоумышленники поджигали колёса и этот случай не стал исключением из правил, что подтверждали полностью сгоревшие покрышки и расплавленные литые диски. Термические повреждения в виде полностью выгоревшего лакокрасочного покрытия, отслоившихся пигментов и окалин чёрного цвета на правой колёсной арке указывали на более длительное и интенсивное горение, чем в других местах конструкции, что свидетельствовало о нахождении очага пожара в задней правой части автомобиля.

— Влюбилась она что ли…

Погрузившись в размышления, Саша даже не сразу понял смысл, произнесённых Трофимовым слов. Мозг работал на полную мощность, анализируя информацию, строя логические цепочки и перебирая одну версию за другой.

— Что? — с трудом оторвался он от чтения копии протокола осмотра.

— Катюха моя, — шеф развернул снимок, который рассматривал всё это время, лицевой стороной к нему и на майора уставились хорошо ему знакомые зелёные девичьи глаза с хитрым прищуром. — Какая-то странная в последнее время. Задумчивая. Ухажёров, как обычно, хоть из ружья отстреливай, а она их и не видит будто. Вот я и думаю, что влюбилась, может, дочка. Летом же с кем-то она крутила роман… Недолго, правда, но видимо хорошенько ей этот нестрелянный воробей в душу запал, раз она до сих пор его забыть не может.

Сказать, что Соловьёв обалдел от этих слов, значит, не сказать ничего. Забыв про снимки, протоколы и прочие документы, требующие тщательного изучения, он смотрел на мордашку бывшей любовницы и… И, по русски говоря, просто напросто ох*евал.

В смысле влюбилась?!

В смысле в душу запал?!

Когда она, мать её, только успела?!

Мозг, не сбавляя мощностей, направил мысли в совершенно другую сторону и теперь вместо анализа поджога занимался тем, что лихорадочно перебирал все их встречи, пытаясь найти хоть одну зацепку, указывающую на то, что слова Сергея Ивановича были правдой, ведь чувства в плоскость их отношений никогда не входили. Вот только не верить Трофимову оснований не было, он как никто другой знал свою дочь. Да и подмечать факты, видеть людей насквозь и раскрывать тайны Саша научился именно у него, что ещё раз указывало на то, что вероятность того, что шеф ошибся, была очень низкой.

А может он имел в виду не его, Соловьёва, а кого-то другого? Ведь они распрощались с Барби в конце августа и чисто теоретически она могла закрутить шуры-муры с кем-нибудь после, разве нет?

Майор раздражённо потёр подбородок, стоило только этой мысли оформиться в сознании. Откуда оно это самое раздражение вдруг взялось и, самое главное, из-за чего, он решил внимание не акцентировать и задвинуть это предположение как можно дальше. Потому что чисто теоретически могло случиться всё, что угодно, а практически… А практически Катя, несмотря на свою раскрепощённость и свободные взгляды, шлюхой не была и прыгать на нового мужика сразу после того как вылезла из кровати другого не стала бы точно.

Поэтому вывод напрашивался сам собой. Тем самым нестреляным воробьём, вскружившим голову дочке шефа, был он — майор Соловьёв собственной, бл*ть, персоной.

— Я сначала было подумал, что это эти, — шеф кивнул на снимки сгоревшей машины. — До неё добрались, но, нет, она о них пока не знает.

— Пока? — зацепился Саша за сомнительное слово.

Сергей Иванович молча передал ему свой телефон с разблокированным экраном, на котором красовалось фото Барби, сделанное издалека и, судя по окружающей обстановке, где-то рядом с её университетом. Она стояла на улице, возле своей машины, и что-то увлечённо искала в своей микроскопической сумке.