Я тебя испорчу, Майор
Шрифт:
— Больше ни слова в этом доме не скажу!
Спустя полчаса эта угроза была благополучно всеми забыта и дом заполнился звонким девичьим голосом и смехом.
41. Александр
С возвращением родных домой дни полетели с удвоенной скоростью. Первое сентября, линейка, разговор с классным руководителем, уроки, секции. Дети с трудом, но всё же привыкли к раннему подъёму и отходу ко сну. Он сам старался успевать делать все дела в рабочее время и лишний раз не задерживаться в управе. Конечно, получалось это далеко не всегда, так как на специфику его работы влияло множество факторов, в том числе и сезон года, поэтому иногда приходилось оставаться там допоздна. Благо, что дети взрослые и могли лечь спать и без
В какой-то момент дел накопилось столько, что, как мужчина не старался, а всё равно возвращался домой, когда все нормальные люди видели третий сон в своих кроватях. Кто-то возможно занимался более приятным делом, чем просто сон, но майор одёргивал любые мысли, которые двигались в том направлении и будили желания, несовместимые с его сложившимся ритмом жизни, а также с ранее принятыми решениями. И не потому что в них в основном фигурировала кудрявая девчонка, очень похожая на Барби, про которую он совсем-совсем не думал, а потому что действительно было некогда. Хотя возможность была и не раз. Недавно устроившаяся в управу в отдел кадров эффектная брюнетка при встрече не упускала шанса намекнуть, что она если что не против познакомиться поближе и что мужчины в форме её слабость. Соловьёв на эти намёки реагировал постольку поскольку. Родственников у неё на верхушках силовых структур не наблюдалось, что было несомненным плюсом, но в то же время заводить интрижку на рабочем месте его не тянуло. Поэтому он ограничился тем, что просто сохранил её номерок в контактах. Так, на всякий случай. Мало ли, где и когда может пригодиться.
А потом случайно наткнулся на Катин номер, которая была у него подписана как "Барби", и, как бы выразилась дочка, вдруг залип. На истории звонков и сообщений в мессенджерах. Их было не так много, но в некоторых смс Трофимова, заигрывая, скидывала ему свои фото. На минуточку, пикантные фото, бросив один взгляд на которые у него появлялось обильное слюновыделение. На них не было видно её лица, но тело мужчина знал наизусть. Родинки, впадинки, вершинки. Маленький шрамик на правой коленке, полученный при падении с велосипеда в детстве. Немного неровный мизинчик на левой ноге. Родимое пятнышко между лопатками. Серьёзно, ему хоть путеводитель пиши с советами, где погладить, чтобы она улыбнулась, где поцеловать, чтобы забыла как дышать, где нажать и потереть, чтобы застонала. Когда только успел всё так досконально изучить, спрашивается? И почему до сих пор об этом помнит? Ведь их интрижка не продлилась дольше двух месяцев, расстались они в конце августа, а сейчас на календаре значилось уже начало октября. Не пора ли было подобную ненужную информацию из телефона удалить, а из головы выкинуть? Тем более, Саша о ней ничего не слышал с последней их встречи. На работе у отца она не появлялась, сам Сергей Иванович о дочери не упоминал, только поблагодарил за то, что тогда, когда Катя отравилась мороженым, майор съездил к ней домой. Даже Богдан, увивающийся за Машей Баженовой хвостом и наверняка общающийся с ними обоими, молчал в тряпочку, хотя обычно разливался о дочке Валентина Ильича соловьём. Но, несмотря на это, рука всё равно не поднялась и номер так и остался в контактах. Тоже на всякий случай. На самый-самый крайний.
Как и в какой ситуации этот случай мог произойти мужчина себе не предоставлял, также как и о том, что после двухмесячного, почти безвылазного пребывания на работе, освободившись и вернувшись домой в кои-то веки вовремя, застанет на кухне детей и маму в компании той, о которой он совсем-совсем не думал и не вспоминал. Она сидела на его месте, между Васей и Колей, и вовсю уплетала мамино жаркое, успевая при этом о чём-то оживлённо рассказывать. Дети рядом с ней, как говорится, цвели и пахли. Мама напротив откровенно ею любовалась, подперев щёку ладонью, и подставляла поближе к девушке овощной салат.
Картина маслом. Не хватало только позолоченной рамы и таблички внизу с названием и именем художника.
И при всём этом Катя выглядела так, словно ничего особенного не происходило. Словно эта ситуация для неё в порядке вещей. Словно такие ужины происходят не в первый
Поэтому что сейчас происходило с его семьёй Соловьёв не знал. И это ему очень не нравилось. И свои догадки, что за его спиной Барби видится и общается с детьми и мамой, с каждой секундой всё больше походили на правду, ему тоже не нравились. И ещё злили. Очень злили. Хотелось взять девчонку за шкирку, хорошенько встряхнуть и потребовать ответа. Что эта чертовка себе, вообще, позволяет?! Они же, бл*ть, договорились, что никаких отношений кроме секса не будет и после расставания каждый пойдёт в свою сторону! Так какого, спрашивается, хрена она сейчас сидит у него дома? Что за дурацкие игры? Чего хочет этим добиться?
Но вместо этого всего его хватило лишь на короткое и процеженное сквозь зубы:
— Что здесь происходит?
Мгновение и на него смотрели четыре пары человеческих глаз и одна пара кошачих Тишина накрыла кухню непроницаемым куполом. Даже Зефир перестал мурчать и, кажется, ждал возможности смыться в комнату, вот только в проходе с угрожающим всем и вся выражением лица стоял Саша и мохнатый, решив не рисковать шкурой, остался лежать на месте.
— Ну? — спустя несколько секунд молчания вновь спросил мужчина. — Мне повторить вопрос?
Явно не ожидав его появления, дети испуганно переглянулись, мама напряжённо выпрямилась и только Катя как сидела на стуле в расслабленной позе, так и осталась сидеть. Даже бровью на его рык не повела.
— Прежде, чем ты начнёшь орать, можно я сначала доем? — непринуждённо спросила она и, облизав губы, перебросила волосы с плеча за спину. — Очень уж вкусно. Елена Михайловна снова превзошла саму себя.
От переизбытка эмоций у него задёргался глаз.
42. Александр
Дожил, майор. Какая-то вертихвостка довела до нервного тика. Дальше что? Смирительная рубашка, санитары и психиатрический диспансер, где какой-нибудь условный профессор Стравинский* будет слушать его жалобы на дочурку шефа и в итоге в качестве диагноза укажет не шизофрению, как в книге, а беспросветную глупость. Ведь сам на неё повёлся. Никто его за то, что болтается ниже пояса не тянул и к кровати наручниками не приковывал, так что самому это всё и расхлёбывать.
— Сашенька, ну, чего ты стоишь на пороге? — почуяв, что ситуация накаляется, попыталась успокоить его мама. — Проходи, покушай с нами.
Соловьёв, продолжая смотреть только на Трофимову, прошёл к столу и опустился на стул напротив. И, оказавшись на расстоянии вытянутой руки, вдруг осознал, что видит её в первый раз за почти два месяца. Глаза эти зелёные, игривые. Вздёрнутый аккуратный носик. Румяные щёки. Пухлые губы. Непослушные кудри. Взгляд королевы и оленёнка из диснеевского мультика одновременно.
Красивая зараза. Преступно красивая.
А он снова завис на ней, как желторотик, и отвернуться не может. Словно никогда таких эффектных женщин, как она, не видел. Хотя в этом-то, наверное, и была его самая главная проблема проблема — женщин видел, а таких, как она… Александр встряхнул головой, сосредотачиваясь на насущном и не позволяя мыслям пуститься в неправильное направление.