Я тебя не хотела
Шрифт:
Ну и мысли, Аня, совсем уже кукушкой поехала. Я разозлилась сама на себя и резко перевернулась на другой бок.
***
— А где лисички? — раздался за спиной хрипловатый голос, и я подскочила от неожиданности.
Не то, чтобы я забыла, что у меня дома спит парень, просто как-то не ожидала сейчас услышать его голос так близко.
Я обернулась и уставилась на ночного гостя, который, кажется, потерял всякий стыд. Роман стоял в одних боксерах и майке, подперев косяк на входе в кухню. Волосы взлохмачены, на губах блуждает
— Ты совсем, что ли, очумел, Роман Игоревич? — я вытаращила глаза, стараясь смотреть в насмешливое лицо, а не ниже. — Стыд последний потерял? Где твои штаны?
— Зато ты смогла как следует меня рассмотреть, — растянул губы в улыбке, сверкнув белоснежными зубами.
Значит заметил, как я чисто рефлекторно прошлась по нём взглядом. Я, вообще-то, просто в шоке.
— А штаны измялись, не мог же я выйти к тебе в таком виде.
— И ты решил, что выйти в трусах — это поприличнее будет.
— А нам всё ещё надо соблюдать приличия?
Я сначала зависла на пару мгновений, и лишь потом поняла, что именно он имеет в виду. Была бы в руках сковорода или, на крайний случай, поварёшка, точно бы по лбу огрела.
— Чего-о-о? Знаешь, что! Ничего не было, понятно! И вообще, надевай свои мятые штаны и проваливай. Надо было бросить тебя на лавке возле подъезда, где тебя, невменяемого, выбросил таксист.
— Грубо ты с начальством, — Должанов увернулся от моего снаряда, свёрнутого из кухонного полотенца, и рассмеялся.
— Это мой дом, и тут ты мне не начальник! Так что, знаешь что…
— Ладно-ладно, Ань, я же пошутил, — Должанов предупреждающе вытянул руки, и я поняла, что это он стебётся надо мной. Шутник хренов! — Слушай, а что это так вкусно пахнет?
Роман потянул носом и заглянул на плиту мне через плечо. Вот лично я с похмелья, хоть испытывать его мне приходилось и нечасто, вообще даже на дух еду переносить не могу.
— Это мой завтрак.
— А со мной поделишься? — Должанов самым наглым образом плюхнулся на диванчик возле обеденного стола. — Я голодный как волк. Или как после бурной ночи…
Он осёкся со своей дурацкой шуточкой, когда я кинула в него разъярённый взгляд.
— Я бы тебе помог с завтраком, но с готовкой совсем не дружу. Ты же не выставишь на улицу босса голодным? — и брови домиком сделал.
Господи, что вообще происходит? Где делся мой строгий ироничный начальник, и откуда тут мимимишное вот это?
— Слушай, Ром, прекращай уже. На меня всё это не действует.
Я переложила омлет с жареными сосисками и сыром в два блюда и поставила на обеденный стол. Налила две чашки кофе и достала шоколадное печенье. При виде завтрака глаза парня аж засветились, и он присвистнул и вооружился вилкой.
— Я бы поспорил, Анют, — сказал Должанов после того, как отправил в рот подрумяненный кусочек сосиски. — Ночью
Ещё не дожевав свой кусок хлеба, я поперхнулась. Ну чего он добивается? Смутить меня хочет? Так уже понятно по мне, покрасневшей от кашля, что ему это удалось. Чего ещё сидит и улыбается.
— Держи, — пододвинул мне заботливо кружку с кофе.
Злосчастный кусок наконец проскочил, я сделала глоток и сердито посмотрела на Романа.
— Ты слишком остро реагируешь на эту тему, Ирландо. У тебя проблемы с сексом? — спросил так, будто мы тут погоду обсуждаем, и закинул в рот кусочек омлета.
Просто он застал меня врасплох, но теперь же я успела застегнуть свою броню.
— С чего ты взял? — нежный кусок омлета и правда был очень вкусным. Я прожевала и бесстрастно посмотрела на Романа.
— Ну ты каждый раз так реагируешь на шутки, что мне показалось, что эта тема тебя напрягает. Ты не девственница, случайно?
Театр абсурда, не иначе. Я сижу на своей кухне с Должановым, одетым в одни трусы и майку, и обсуждаю свою сексуальную жизнь.
— Тебя это не касается. Ешь молча, а то подавишься.
— Хорошо, мам, как скажешь.
Рома продолжил молча поглощать свой завтрак, а меня окутала ещё более напряжённая атмосфера, чем во время разговора. Но продлилось это молчание не долго.
— Ну Ань, я же лопну от любопытства. Этот твой Сикорский и правда оказался настолько тупым, что…
Всё. Броня моя с треском развалилась, и я, вскипев, вскочила со стула. Метнулась в гостиную, схватила Ромины вещи в охапку и, прибежав обратно, швырнула ему прямо в наглую рожу.
— Подрывайся и дуй отсюда, сексолог хренов! Достал ты меня! За своим инструментом следи, куда и как его запихиваешь!
Захотелось стукнуть наглеца да побольнее, но он бы и не дался. Вырос вдруг резко стеной передо мной, а потом схватил за руки, которыми я только что швырнула ему в лицо дизайнерские шмотки, размазав по столу омлет и перевернув кофе, скрутил и прижал спиной к себе.
— Тише, кошка дикая! Ты прям огнище, Анька! Только себя не подпали.
И тут, наверное, я как-то неудачно оступилась, что надавила пяткой прямо на мизинец на ноге Должанову, он охнул, покачнулся, тоже оступился, да так мы и рухнули вдвоём на пол, снеся остатки завтрака себе же на голову.
«Только не кровь!» — вспыхнуло в мозгу, когда я увидела, как осколок тарелки рассёк Роману бровь, а потом свет померк. Да, я до чёртиков боюсь одного только вида крови.
26
Сначала вернулись звуки, а потом и зрение. Когда я открыла глаза, всё сначала было размытым, но уже спустя пару мгновений стало обретать более чёткие очертания. И оказались эти очертания не самыми долгожданными.
Роман смотрел мне в лицо озабочено, даже испугано, придерживая у брови сложенное полотенце. Отлично, теперь его, испачканное, только выбросить.