Я тебя не помню
Шрифт:
Чуть позже он, не раздеваясь, сел в гостиной. Только пуговицы рубашки чуть расстегнул. Было видно, как он напряжен.
Я присела рядышком, он включил какой-то мультик на телевизоре.
– У тебя глаза заплаканные, – недовольно сказал Данияр.
Я качнула плечами и взяла плед с соседнего кресла, укрываясь им. В какой-то момент загорелся камин, стало так уютно, но все равно тревожно.
– Наверное, опять твоя мама нашла причину для скандала. Ты говорила, они не живут без ссор. Все пройдет.
– Я не говорила тебе об
– В любом случае я слышал, как они ругались вчера, – напряженно выдавил Данияр. – Поспи. Я тебя разбужу.
Я прикрыла глаза и не заметила, как уснула на большом диване рядом с Багровым в ожидании новостей.
Глава 10
Я проснулась от долгожданного звонка. И от ощущения, что на моей шее лежит что-то тяжелое.
Рядом сидит Данияр. Очень близко. Я отчетливо помню, как засыпала чуть поодаль от него. А теперь его рука лежит на моей шее и легонько ее поглаживает. Но я не рыпаюсь – прислушиваюсь к словам звонившего и почти не дышу.
– Слушаю.
Данияр сосредоточенно слушал собеседника, пока у меня внутри все переворачивалось. Это звонили из больницы, я чувствовала.
Что там с папой? Я начинаю тревожно поглаживать живот. Это привычка. Не знаю, как буду успокаивать себя, когда ребенок, наконец, родится.
– Понял. Сейчас приедем.
Сбрасывает звонок. Я взглядом упираюсь в его лицо со строгими чертами лица, ожидая услышать хорошее. Что с папой все хорошо. Я шевельнулась, пытаясь приподняться. Не вышло. Данияр жестом велел не вставать – чуть усилил захват на шее.
– Данияр?.. – хриплю, смотря на него снизу вверх.
– Все хорошо, Настя. Состояние удалось стабилизировать.
Я задышала как прежде. И даже смогла улыбнуться. Тело расслабилось настолько, что я не противилась чужим прикосновениям. Стало ненадолго ровно.
– Ты плохо спала, – вдруг сказал Данияр. – Ворочалась, хмурилась. Я подвинул тебя к себе, и ты сразу успокоилась.
Наши взгляды пересеклись.
Не сказать, что мне было комфортно лежать в таком положении, но внутри что-то ненадолго приятно замирало, а после неслось вскачь. И выходить в другую жгучую реальность – не хотелось.
– Ой!
Я подскочила на диване, испугавшись новых ощущений. Схватилась за живот, осторожно прислушалась и… выдохнула.
– Чего случилось? – похолодел Данияр, не спуская с меня глаз. Я его взгляд затылком чувствовала. До жжения.
– Малыш… пинается, – ответила я.
Стало вдруг так тихо, что я услышала, как тяжело сглотнул слюну Данияр. Я приложила ладони к животу, желая почувствовать снова, как пинается малыш. Я читала, что это может быть болезненно. Но никто не говорил мне, что это так трогательно.
Я оглянулась через плечо – Данияр сидел неподвижно.
– Первый раз, представляешь? – прошептала я.
Я чуть улыбнулась и в этот раз уже уверенно ощутила небольшой пинок.
–
– Да. Похоже, что он решил устроить танец. Или она, – рассмеялась я, тихонько поворачиваясь на большом диване. – Надо бы собираться в больницу…
– Не спеши, – велел Данияр и протянул руку к моему животу. – Не против?
Могу ли я быть против? По человеческим законам – да. Но ведь малыш ему не чужой. И такому, как Данияр лучше идти на уступки, ведь в Москве он ясно дал понять, что если я буду сопротивляться, то будет плохо.
Как плохо – знать не хотелось.
– Не против…
Как в замедленной съемке я покачала головой и опустила глаза вниз. Крепкая рука Багрова прикоснулась к моему животу поверх тонкой водолазки. Его рука рядом с моей. Багров носил кольца. Сразу несколько.
Это выглядело… красиво.
Было лишь горько осознавать, что мужа нет рядом. Едва не произнеся это вслух, я быстро вспомнила, как Данияр реагировал на имя своего брата. Поэтому промолчала. Заставила себя, пересилила. Нужно было жить дальше, выносить здорового малыша, тем более что о нас есть кому позаботиться.
– Не чувствую, – нахмурился Багров.
– Малыш затих. Я тоже не чувствую, – я перешла на шепот. Голос внезапно охрип.
Данияр еще несколько раз сместил ладонь влево и вправо, но малыш будто спрятался от большой крепкой ладони. Я чуть не усмехнулась: энергетика у Багрова была действительно тяжелой.
– Я читала, он теперь часто будет выходить на связь. В другой раз тогда, – предложила я, увидев, как выражение его лица вновь стало холодным.
– Хорошо, – выдавил Багров, почти не открывая рот. – Одевайся теплее. Я отвезу тебя в больницу.
– Как скажешь, – я осторожно приподнялась, желая прочувствовать шевеления еще раз, но ребенок, и правда, притих.
За эти недели я впервые выехала из дома Багрова, не учитывая первый визит к врачу. Данияр открыл дверь и усадил меня на пассажирское, приковав к сиденью ремнем безопасности.
Я отвлекала себя всякими мыслями, ведь видела, как был мрачен Данияр. Петербург был красивый. Наверное. По крайней мере район, в котором жил Багров, был красивым.
– Ты расстроен, – я заговорила первой. – Из-за меня у тебя столько хлопот, я понимаю, но я не просила тебя забирать нас из Москвы.
– Это не обсуждается, Настя. Я ни о чем не жалею.
– Ни о чем в своей жизни? – уточнила я.
Уверенный ответ:
– Вообще ни о чем.
Багров повернулся, мельком хватая меня взглядом. Ненадолго. Потом снова вернулся к управлению автомобилем, а я осталась сидеть на месте, теребя в пальцах теплый шарф.
– И все же я бы хотела обсудить, что происходит. У меня есть вопросы. Начиная с того, что произошло весной…
– Поверь, у меня тоже есть вопросы по весне, – сказал Данияр, почти не разжимая рта. – Обсудим, когда вернемся. Если ты так хочешь.