Я тебя никому не отдам
Шрифт:
– Во -первых ты больше не называешь меня этим...
– Хагридом, – подсказываю и расстраиваюсь. Имя то какое удачное...
– Да, и стараешься не доставать и не подставлять меня перед шефом.
– Хорошо, честное пионерское...только давай вместо никогда ограничимся ну скажем неделей...а недоставать тебя я смогу если ты будешь более общительным со мной... – закусываю губу в ожидании ответа. Ну не могу же я так просто сдаться.
– Наглая ты и хитрющая...ладно, мне похоже с тобой еще долго возиться, так спокойней будет.
– Спасибо, – набрасываюсь на него сзади и зажимаю в объятиях. От неожиданности он резко тормозит авто и только скрутив меня в захвате, понимает что это был знак приветствия, а не агрессии. Медленно отпуская мои руки громко дышит и отчитывает:
– Ведьма маленькая...весь мозг уже проела, больше так не делай. А то на рефлексе еще укокошу ненароком, – обреченно вздыхает и потирает лоб.
Вот уже как добрых полчаса сижу в коридоре одной из городских больниц, и наблюдаю как кругом кишат раздутые словно шарики беременные женщины. Смотрю на их утиные походки и думаю о том, как бы отреагировал Спартак, ели бы и я стала похожей на одну из матрешек. Потом понимаю, что и сама еще совсем не настроена на такие изменения в жизни.
При воспоминании о чемпионе дую губы и раздражаюсь от того, что утром он не удосужился даже разбудить меня перед уходом. Поэтому проснувшись я обнаружила рядом с собой лишь пустую подушку. Позавтракав на скорую руку и созвонившись с Ксюшей, упросила Хамера привезти меня к ней в больницу и не говорить пока что ничего Спартаку. Вечером сама объяснюсь. Ксюша с утра, воспользовавшись отсутствием Ильи, собрала вещи и перевезла их на съемную квартиру на другом конце города. Она не хочет его видеть, не хочет того, чтобы он что-то узнал о ней. И я ее понимаю. Надо быть полным козлом, чтобы заставить любимую женщину пойти на такое. Еще больше злюсь на него, когда вижу ее с растерянным видом, выходящую из кабинета врача в сопровождении пожилой медсестры. Тут же подрываюсь с места и через секунду оказываюсь возле нее.
– Ну что, – заглядываю в ее осунувшееся лицо, пытаясь понять насколько все плохо.
Ее глаза на мокром месте и она до боли сжимает мою руку.
– Меня сейчас ведут в палату, операция через час. После нее, отлежусь здесь до вечера.
Я вижу, что подруга еле сдерживает слезы и больше всего на свете хочу помочь этой девчонке.
– Ты поезжай, Эмми, со мной все будет в порядке, спасибо тебе, – она пытается улыбнуться, но получается не очень убедительно.
– Нет, я никуда не поеду, буду ждать тебя, а потом посижу возле. Может помочь нужно будет, – активно мотаю головой, показывая, что спорить бесполезно.
– Спасибо тебе, – она бросается мне на шею и крепко сжимает в объятиях.
– Терпи, милая, все будет хорошо, – я целую ее в щеку и плюхаюсь со всего маху на красный кожаный диван комнаты ожидания.
Проходит около двух часов и когда меня практически начинает тошнить от бесконечных рекламных роликов про материнство на висящей напротив дивана плазме, из кабинета выходит доктор и увидев меня подзывает.
– Вы Эмма? – пожилой мужчина смотрит на меня сосредоточенным взглядом, и я с детства до дрожи боящаяся докторов уже хочу сделать ноги, но вместо этого делаю два глубоких вздоха, успокаиваюсь.
– Ага, – зачем то машу головой.
– Следуйте за мной, – он разворачивается и мне ничего не остается, как следовать за ним. Поднимаюсь вслед за “Мистером белый халат” на второй этаж здания, аккуратно уворачиваясь по пути от пузатых матрешек. В самом дальнем конце коридора нужная мне палата. Захожу внутрь и вижу на кровати у окна мою девочку. Глаза закрыты, а белокурые волосы ровным мягким ковром устилают подушку. Думаю о том, что сейчас она похожа на маленькую фарфоровую куколку, так бледна ее кожа. Мое сердце сжимается от боли при виде ее в таком беспомощном состоянии. Я неподвижно стою как завороженная и смотрю на нее, не понимая как можно не любить этого ангелочка? Чувствую огромное желание выцарапать глаза негодяю Илье.
– Эмма, вы можете прилечь здесь, – указывает мне доктор на кушетку, расположенную рядом с Ксюшиной.
– Как она? – мой голос дрожит и я чувствую, что вот-вот бахнусь в обморок.
– Физически с ней все будет в порядке. Операция прошла хорошо, примерно через час она проснется. Если захочет, может остаться у нас под наблюдением до утра. А вот морально, девушка, ей нужна будет поддержка, – он хмурит свой морщинистый лоб и бросив на нее сочувствующий взгляд удаляется из палаты.
Я ложусь на кушетку и напряженно пялюсь в потолок, до серых мушек перед глазами. Стараюсь не дать слезам намочить подушку и сосредотачиваюсь на мыслях о будущем. Мне нескончаемо больно видеть ее в таком виде. Каким же надо быть бессердечным, чтобы суметь обидеть эту куколку. Примерно через час слышу шорох и поднявшись на ноги подхожу к ее кровати. Ксюша смотрит на меня мокрыми от слез глазами, в которых сейчас сосредоточено столько боли, что я не в силах выдержать это, опускаю глаза в капитуляции.
– Ты как? – из последних сил улыбаюсь ей, не к чему сейчас девчонке мои слезы.
– Живая, – шепотом произносит она и начинает судорожно всхлипывать, отворачиваясь от меня. Я залезаю к ней на кровать и уткнувшись в затылок крепко обнимаю. Ее волосы пахнут ванилью, руки настолько холодные, что я неосознанно начинаю их растирать своими ладонями. Она не отталкивает меня и мы лежим в тишине, нарушаемой редкими всхлипами.
– Я ему не прощу этого, Эмми, – ее голос настолько слабый, что по началу мне кажется, будто бы я ослышалась.
– Он был для меня героем, спасителем. Мы и познакомились с ним в клубе. Я подрабатывала танцами, копила на учебу, в один из вечеров ко мне прикопался какой-то мерзкий поддонок. Начал стягивать со сцены, трогать своими мерзкими лапами. Охрана тут же выперла его из зала. Но он подкараулил меня после закрытия. Я была уже практически в его багажнике, когда появился Илья словно тот рыцарь в зияющих доспехах, и отметелил его на полную катушку. Потом долго отпаивал и успокаивал меня. Я влюбилась в этого красавца с первого взгляда. Скажи, а разве можно устоять перед таким как он? Нет... Вот так мы и стали встречаться. Из клуба я ушла, но учебу не бросила, хотя он порывался лишить меня и этого. Хотел чтобы я сидела дома, как домашнее животное в ожидании хозяина. Ревнивый был жутко. Запрещал общаться с друзьями, про парей вообще молчу. Один раз избил моего однокурсника за то что он осмелился подвезти меня с учебы до дома. Мне это по началу даже льстило, но чем дольше мы были вместе тем сильнее он порабощал меня. Потом стал задерживаться на работе, а после и вовсе мог по двое суток не заявляться. А уж про вечные разборки с бандитами и драки на ринге я вообще молчу. Но я его любила. Готова была мириться со всем, лишь бы он рядом был. Последней каплей была его измена. Все прозаично. Я неожиданно набравшись храбрости как то заявилась к нему в офис, после очередного его недельного исчезновения, и застала его трахающего свою секретаршу на рабочем толе, прямо напротив моей фото.
Ксюша словно заведенная выдает мне залпом всю историю отношений. Я хочу многое спросить, но боюсь ее прервать и молча слушаю. Она перестала плакать и это уже хорошо.
– В этот вечер я приехала домой и с твердым намерением уйти от него собрала вещи, но он вернулся раньше и запер меня в спальне. Я проплакала всю ночь, но смирилась с его требованием остаться. Опять клялся, что любит и все такое.
– Ксюш, я не знаю как помочь тебе. Но скажу одно, мне хорошо известно, что такое насилие и принуждение не понаслышке. И могу сказать точно, что нужно огромное количество храбрости и силы воли чтобы выбраться из-под этого гнета. Говорю, а про себя думаю, что только благодаря Спартаку и смогла убежать от Карасевского плена.