Я тебя помню

Иванова София

Но после осмотра врачи сказали, что все в порядке, просто у Миры низкий гемоглобин и ей придется полежать в больнице, а так же хорошо питаться и не волноваться. Собственно гемоглобин и стал причиной обморока.

Я хотел сразу уйти, но жена схватила за руку и попросила остаться с ней, глядя умоляющим взглядом. Каждую минуту я поглядывал на часы в палате и думал, как Олеся, что она делает сейчас, о чем думает. Я был уверен, что она переживает и не находит себе места. Я молил Бога, чтобы она не ушла и не пропала.

Я собирался

позвонить, но телефон остался в доме, во всей этой суете я просто-напросто забыл его прямо на полу, где лежала Мирослава. Я был на иголках и это не удалось скрыть от глаз супруги:

— "Ты что весь издергался?" — зло прошипела. — "Я чуть не потеряла ребенка из-за тебя, а ты не хочешь провести со мной пару часов?" — практически кричала.

— "Говори тише! И не драматизируй! Все в порядке с ребенком, Мирослава. Я просто тороплюсь!" — ответил раздраженно.

— "Ну да, торопишься! Ты последнее время торопишься постоянно! На жену совсем времени нет! Астахов, ты бы хоть врать научился! Так и скажи, что телку завел!" — она обиженно надула губы и демонстративно отвернулась в противоположную сторону, скрестив руки на груди.

Я устало вздохнул и подошел вплотную:

— "Никого я не нашел, Мира." — произнес спокойно. — "Слышишь, посмотри на меня, посмотри!" — с нажимом развернул ее за подбородок к себе и погладил по щеке большим пальцем. Поправил выбившуюся прядь, заправив ее за ухо. — "Я здесь, видишь, тут с тобой. Все хорошо, успокойся!"

Прижал к груди и поцеловал в макушку.

Я играл в какую-то тупую игру, знал, что меня ждет Леся и я хочу быть с ней, но вся эта ситуация с Мирославой заставляла чувствовать себя виноватым и уверять ее в обратном.

Плечи жены задрожали, она плакала уткнувшись в мое плечо и крепко схватив пальцами пиджак.

— "Все хорошо, не плачь" — успокаивающе погладил по голове и отвел ее лицо держа перед собой. Я поцеловал ее. И ничего. Совсем ничего не почувствовал. Чужой человек, чужая женщина. Меня это разозлило. Я не мог уйти, и не знал с какими глазами приду к Олесе и как буду объяснять. Я не хотел говорить ей о ребенке, еще рано. Она узнает, обязательно, но позже, когда мы разведемся.

Мирослава угомонилась и даже стала улыбаться весело рассказывая о том, как ходила по детским магазинам и что бы ей хотелось купить для малыша.

Я слушал и понимал, что хочу слышать это от другой, хочу, чтобы ребенок был от другой. Я не понимал, почему много лет назад свернул ни туда и еще страшней становилось от мысли, что я приду домой, а Олеси уже не будет. Или она просто уйдет, оставит меня, скажет, что я не нужен. Больше всего я боялся стать чужим для нее, для Олеси. Мирослава больше не вызывала во мне никаких чувств кроме жалости и отвращения, одно сменялось другим ежесекундно.

Хотелось схватить ее худое лицо в руки и крикнуть со всей мощи:

"Черт возьми, очнись, неужели ты не видишь, я больше не люблю тебя и не хочу

быть с тобой!!!"

Но приходилось молчать, я боялся, что Мира потеряет ребенка из-за меня и тогда я уже никогда не прощу этого самому себе. Я успокаивал себя, что через пару недель она поправится и я расскажу, потребую развод и мы мирно отправимся каждый по своим делам.

Я до самой ночи провел время в больнице у постели Миры и только убедившись, что она спит крепким сном засобирался.

Я не знал как прийти к Олесе. Обещал быстро вернуться, но пропал на целый день.

Я шел пешком. Машина осталась возле дома, такси вызывать не стал. Решил пройтись, проветрить голову и поразмышлять о том, как объяснить отсутствие Олесе, чтобы не вываливать на нее ворох проблем.

Я шел медленно, оттягивая момент неизбежного. Больше всего я боялся вернуться в квартиру и не обнаружить ее там, остаться без своей женщины из-за всей этой глупой ситуации.

Подойдя к дому, первым делом посмотрел на окна. В них было темно, я не знал сколько времени, но судя по городу, погрузившемуся во тьму и гробовую тишину не меньше часа ночи.

Наверное, она спит, хотелось верить в это, что просто спит, а не сбежала.

Я долго топтался в нерешительности перед подъездом, прежде чем войти.

Зашел в лифт и нажал на восьмой этаж. Он как будто нарочито медленно ехал, я не мог дождаться когда приеду на свою площадку.

Еще пять минут протоптался у двери, прислушиваясь, есть ли движение или хоть малейшее присутствие Олеси. Пытался почувствовать ее запах.

И одним махом повернул ключ в замке, переступив через порог.

И только сделав первый вдох в квартире, я понял, она дома.

Я быстро прошел в комнату. Моя девочка лежала свернувшись в комок, прямо на покрывале. Без одеяла, даже в темноте я смог разглядеть, как заплакано было ее лицо, она коротко судорожно всхлипывала на вдохе.

Я не долго думая, скинув на ходу пиджак прямо на пол, лег с ней рядом и притянул к себе. Такая холодная, хотелось отогреть. Сжать и не отпускать. Я почувствовал как она потянулась ко мне, без лишних слов и вопросов. Просто моя, и это было очевидно. Вся для меня. Моя.

Глава 22

Мы так и не обсудили на утро, где пропал Данил, почему не отвечал, почему не звонил. Я не буду врать, что меня это не волновало, но я предпочла остаться в неведении, дабы не рвать себе душу лишний раз. Всё идет, как идет.

Даня молчал.

Всё было как обычно. Утренний душ, кофе, завтрак, нежности и поцелуи. Только вот мужчину что-то тревожило и я это прекрасно чувствовала. Такие уж мы женщины существа, улавливаем малейшие перемены в любимом человеке. Как будто у нас есть радар, настроенный только на его частоту, улавливающий каждую каплю его чувств и мыслей. А при малейших переменах мигающий красной световой лампой, с дикой сиреной на всё сердце.