Я тебя породил…
Шрифт:
Этот хриплый возглас, казалось, разбудил спящий город: где-то вдали сразу застучал трамвай, старый «Икарус» протарахтел на дороге…
Наверное, это Яне так казалось, потому что до того она спала, а теперь проснулась, услышала все то, что творилось вокруг.
– Проклятый петух! – пробормотала она, с головой забираясь под одеяло. – Топор по тебе плачет!
Милославская зажмурилась и попыталась снова вернуться в тот сладкий мир, от которого оторвало ее кукареканье. Не пролежав так и минуты, она резко оторвала голову от подушки: ей вспомнилось все,
– «Самсон»! – воскликнула она.
Сон как рукой сняло.
Резко дернув ногой, Милославская откинула одеяло. В одно мгновенье встав на ноги, она стремительно направилась в ванную. Джемма, лениво приоткрыв один глаз, удивленно смотрела на свою хозяйку, взлохмаченную, всю какую-то помятую и непривычно несимпатичную.
Было около половины седьмого, и собаке, наверное, чувствовавшей каким-то внутренним будильником время, показалось странным, что Яна в столь ранний час поднялась с постели так решительно.
Милославская, открывая кран, посмотрела в зеркало.
– Ужас! – хрипло пробормотала она, и скрепя сердце ополоснув лицо холодной водой, нанесла на него освежающую маску, сделавшую ее похожей на Фантомаса.
Стакан апельсинового сока заменил в это утро гадалке привычный кофе. Она чувствовала себя отвратительно, хотя бурлящие мысли не давали ей этого осознать, и в горло ничего, кроме сока не лезло.
Поставив в раковину опустошенный стакан, который вымыть не составляло труда, но все равно не хотелось, Яна принялась за выбор гардероба. Стиль его она определила для себя заранее: спортивный. Так, как она посчитала, ей было бы проще показаться своей среди чужих или, по меньшей мере, добиться большего расположения.
Подцепив двумя пальцами давно застывшую маску, Милославская осторожно стянула ее с лица и, глянув в зеркало, осталась вполне довольна собственным отражением, которому недоставало только нескольких легких штрихов косметики.
Джемма тоскливо смотрела на хозяйку, втискивающую ногу в тесные черные кожаные ботинки.
– Сегодня я возьму тебя с собой, – успокоила собаку гадалка, которой уже совестно было оставлять питомицу в одиночестве. Да и повторения случая с мукой тоже как-то не хотелось.
Овчарка недоверчиво посмотрела на Милославскую.
– Возьму, возьму. Сегодня, слава богу, не в ресторан иду, – пыхтя над шнуровкой, бормотала Яна. – Там бы куда я тебя дела? – оправдывалась она. – А в спортивный клуб можно. Хотя и не очень.
В половине восьмого гадалка и ее собака покинули дом и, полные оптимизма, по привычной тропинке стали спускаться к дороге.
– На прогулку? – весело спросила встретившаяся им на перекрестке соседка Любовь Павловна.
– Угу, – улыбнувшись, ответила Милославская, которой не к лицу было вдаваться во все подробности, да и дружбы, которая порой бывает между соседями она с этой женщиной не водила.
Они жили бок о бок, ничего толком не зная друг о друге, но при встрече не обходились без доброжелательного приветствия и пары фраз о погоде, здоровье и прочих традиционных в такой ситуации вопросов. Вот если б назойливая тетя Даша не дай бог повстречалась, уж она-то не дала бы Милославской прохода, пока та не удовлетворила бы ее любопытство. Яна очень торопилась, а потому благодарила бога, что он ей послал не ее, а Любовь Павловну.
Джемма бежала позади хозяйки, высунув язык и бойко повиливая хвостом. Яна не придерживала ее за поводок, который, разумеется, приготовила заранее, так как времени для этого впереди было еще предостаточно.
Старенькое такси довольно быстро домчало гадалку к месту назначения, и вскоре она уже взволнованно читала надпись над входом в огромное, причудливой формы здание.
– Ну-с, – сказала она, вздохнув и бросив на собаку взгляд, ищущий поддержки, и сделала шаг вперед.
В этот самый момент тяжеленная металлическая дверь распахнулась перед самым ее носом так, словно это была не железная махина, а шелковая занавеска. Милославская, не будучи между прочим трусихой, громко ойкнула от неожиданности и машинально отступила.
Рыжий громила, возвышающийся над гадалкой едва ли не на две головы и явно втрое превосходящий ее по обхвату груди, талии и всего имеющегося, широко улыбаясь, пробасил над самым ее ухом:
– Пардон, мадам.
– Спасибо, – почему-то ответила Яна, подернув плечом, и тут же мысленно отругала себя за сказанное, а потом успокоилась, подумав, что бывает и хуже.
– За что? А-а-а-а-а… – прогремел здоровяк, зашедшись оглушительным смехом.
– За то что вообще меня заметили, – съязвила Милославская и, словно упавший человек, стала отряхиваться.
Джемма, в момент распахивания двери занявшая угрожающую позу, удивленно, но не теряя боеготовности, смотрела на смеющегося парня и предупреждающе рычала. Тот очень смело посмотрел на нее и поначалу, казалось, хотел что-то заметить, но потом, наверное решив, что азиатская овчарка далеко не пудель, не стал испытывать судьбу и ловко перекинув огромную спортивную сумку за спину зашагал к серебристой «Тайоте».
Гадалка подумала, что начало получилось не вполне приятным, но не желая прислушиваться к голосу примет, все же уверенно взялась за круглую дверную ручку, которой, чтобы соответствовать размеру Яниного кулака, следовало уменьшиться ровно вдове. Здесь определенно не рассчитывали на посетителей такой комплекции.
Однако, вопреки ее ожиданию, дверь так легко не поддалась. Незначительное усилие, предпринятое гадалкой, приоткрыло ее не более чем на два сантиметра. Милославская ухмыльнулась и еще раз потянула ручку на себя. Заглушаемый внезапно раздавшимся лаем Джеммы голос сзади предложил:
– Позвольте вам помочь.
Гадалка обернулась. Навстречу ей шел высокий мужчина в спортивном костюме, такой же крупногабаритный, как тот, что минуту назад чуть не сбил ее с ног.
– Рестлингом решили заняться? – вполне дружелюбно спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вот увидите, – через пару месяца вы начнете легко распахивать ее, – незнакомец кивнул на дверь, – с первого раза.