Я тебя верну
Шрифт:
Я, честно говоря, в полном, диком, звенящем в ушах ужасе.
Данил поглядывает на меня через зеркало заднего вида. Его руки на руле. Я рассматриваю его пальцы, значок «Лексуса», и сводит с ума дежавю. Ехать с ним куда-то. Долго. Хоть на край света.
Боже.
Я... придвигаюсь ближе и обнимаю его со спины. Изо всех своих сил.
Закрываю глаза и замираю.
Я обнимаю его. Впервые за столько времени! С виду спокойная, а внутри фейерверки. Фанфары, пожар! Там все вибрирует, трясется. Ходуном ходит. Если Данил оттолкнет, я просто
Трогаю его. Своего любимого. Втягиваю его запах. Надышаться не могу.
С каждой секундой я все в большем ужасе от происходящего. От себя самой. От последствий.
Мы едем кормить Миру. Наша дочка устала и проголодалась.
Я обнимаю Данила сильнее. Песня закончилась, но он включает ее второй раз. И Мирослава снова поет.
Данил кладет руку на мою ладонь и сжимает.
Я ахаю. И улыбаюсь! Чувствуя, как крепко он держит. Уже зная, что у меня появилось новое самое любимое и безопасное воспоминание.
Глава 32
В ресторане горит приглушенный свет. Любимое место Данила и Мирославы — это не какая-нибудь там забегаловка.
— Ого, — говорю я, оглядываясь.
— Леди Мирок предпочитает приличные заведения, — шутит Данил.
Леди Мирок тем временем бодро шагает к одному из столиков. Данил приобнимает меня за талию и произносит:
— Смелее.
На мне его куртка. Весна только началась, и вечером на улице пока еще холодно.
Я кутаюсь в нее, а потом нехотя разоблачаюсь, оставшись вновь в одном белом платье. Уязвимая, напуганная, безрассудная.
Мы выбираем уединенное место, где можно спрятаться от любопытных глаз. Но Данил смотрит. Постоянно. Любуется, осекается, снова смотрит.
Мы садимся за столик, Данил делает заказ. Его голос звучит совершенно спокойно, но прокатывает по моим нервам. Я прошу просто воду. Дыхание по-прежнему рваное.
Бросаю робкие взгляды на Данила. От него сейчас многое зависит. Всё.
Наши глаза встречаются, и мое бедное сердце замирает. Меня топит любовь. Топит так, что кожа горит. Мир вокруг меркнет. Есть один только столик, за которым мы втроем.
Не верю, что Данил может быть моим. Просто не верю в это! Смотрю на него, и плакать хочется. Он как женился, я на связи нашей крест поставила. И болело. Боже, как оно болело все эти годы!
Мирослава рассказывает отцу про праздник. Привирая, правда, что кушать не давали, танцевать не разрешали. Он укоризненно качает головой, остроумно комментируя.
Телефон я выключила. Данил читает на своем сообщение.
— Варвара написала. Всем объявили, будто Мирок заболела, и ты уехала с ней.
— Ясно, — говорю я. — С Лёшей поговорю завтра. Объясню ситуацию.
— Я могу поговорить, — предлагает Данил.
— Я сама.
— Прости, — тут же осекается он. — Я хотел как лучше.
Я глаза округляю. Это на него так не похоже! Будто спугнуть боится. Меня заполняет тепло. Делаю движение и беру его за руку.
— Не извиняйся, я поняла. Сама всё решу. Завтра. Хорошо, что они придумали отмазку.
Лёша поймет. Нам обоим будет тяжело, но выхода нет. Я люблю другого.
Наконец, дочке приносят курицу на картофельной и овощной подушке. А еще нам троим — по клубничному молочному коктейлю со взбитыми сливками. Выглядит красиво, пахнет изумительно. Мирослава деловито берет в руки вилку.
Данил придвигается ближе. Его взгляды будто неуверенные, кожу от них покалывает. Он медленно обнимает меня одной рукой.
— Ничего страшного не случилось, — произносит мягко. — Посмотри на меня. Ничего неисправимого ты не сделала. Жизнь показала, что кольцо ничего не меняет. Я пробовал уже.
Я вспыхиваю. И поспешно киваю.
Мы смотрим друг на друга. А потом Данил глаза закрывает и тянется. Я замираю, когда его губы касаются моих. Нежно и осторожно. Запретный поцелуй. Запретные чувства. Нельзя. Плохо. Мы ведь еще не развелись. Пульс разгоняется. Я все еще не верю. Не верю, что рядом сидит он.
Меня целует он!
Мир взрывается красками! Миллионами оттенков. А на глаза слезы наворачиваются. Это он! Он! Я просто не могу в это поверить.
Данил ловит мои вдохи. Делает неспешное движение ртом, и я дрожу. Он пробует меня языком. Ему вкусно. Я чувствую, как ему вкусно. И опять дрожу. Удовольствие по венам растекается. Руки дергаются и вцепляются в его плечи. Данил обнимает меня, заключая в плотное кольцо рук. Его поцелуй становится чуть глубже, жажда — ощутимее. Я выдыхаю.
Пусть нельзя, пусть плохо. Иначе не выжить. Не справиться.
Господи, пожалуйста, если это возможно, прости мне мое счастье. Прости мне любовь к этому мужчине! Прости, что я его обожаю. Что кайфую от всего, что он делает. Прости, что так сильно в нем нуждаюсь.
— Мама! Папа! — возмущается Мирослава, прерывая наш осторожный поцелуй. К такому она не привыкла.
Дочка быстро перелезает на наш диванчик и забирается посередине. Данил устраивает ее на своих коленях. Происходящее так просто и естественно. Он, я и наш ребенок. Вместе. Еще вчера это казалось чем-то немыслимым.
Данил облизывает губы, я делаю то же самое. Наши глаза встречаются. Он совершенно серьезен.
— Хватит целоваться! — командует дочь.
Мы оба обнимаем улыбающуюся Миру. А потом тянемся и касаемся щеками. Замираем. Хорошо.
— Я думал, что сойду с ума сегодня.
Его низкий голос обволакивает.
А смысл слов ранит. Я чувствую, как ему больно. Всегда равнодушный, непробиваемый. Всегда уверенный в себе. Сейчас ему больно.
— Я пойду за тобой куда угодно, — торопливо говорю Данилу на ухо,, как он напрягается при этом. — То, что я сделала сегодня — это не каприз. Это потому, что позвал ты. Именно ты. Я сделаю всё, что скажешь. Всегда буду рядом, но только если буду знать, что любишь. Любишь по-настоящему. Для меня это важно. Что я для тебя номер один. На меньшее не согласна. Я до одури тебя ревную. В твоем случае я не готова на компромиссы. Ты нужен мне весь.