Я – телохранитель. Забыть убийство
Шрифт:
– Нет, если честно.
– Толик, ты должен вспомнить, откуда у тебя взялся этот пакетик.
– Я не знаю.
– Может быть, где-то в доме Лисицыных ты его подобрал?
– Не
– Надо вспомнить! – сказал Хамза. – Обязательно надо вспомнить! Толик, я приезжал к тебе туда, в дом Лисицыных. Ты это помнишь?
– Да.
– Мы с тобой пили чай. Чай был зелёный. Зе-лё-ный! Понимаешь? Как в том пакетике, который ты потом нашёл в своем кармане. И я после чашки чая, по пути в Москву, заснул за рулём и вылетел с дороги.
Хамза сверлил собеседника взглядом. Китайгородцев молчал, будучи не в состоянии так быстро упорядочить разбежавшиеся мысли.
– Я разговаривал с Лисицыным, – сказал Хамза. – Со Стасом. Расспрашивал о том случае, когда ты ему якобы рассказывал про старика, которого ты видел. И ты потом отказался это подтвердить.
– Да, – кивнул Китайгородцев, подтверждая, что помнит этот эпизод.
– А потом была история, когда ты мне позвонил. И снова ты отрицаешь. Я сопоставил эти два случая: со мной и с Лисицыным. В них много похожего, Толик. И я подумал вот о чём. Может быть, тебя в том доме опаивали чем-то? Какая-то дурман-трава, как в том пакетике?
Хамза разрешил включить мобильный телефон – он теперь не ожидал каких-то неприятностей. Несколько дней назад, когда Китайгородцев позвонил шефу и сообщил о пакетике с подозрительной травкой, Хамза забеспокоился всерьёз. Все эти непонятные истории, которые происходили с Китайгородцевым, а к ним ещё пакетик неизвестно с чем – может быть, действительно, провокация какая-то. И Хамза спрятал Китайгородцева на карстовом озере – от греха подальше. Теперь, когда стало ясно, что никаких наркотиков не было, тревога улеглась. Но вернуться в Москву Китайгородцеву Хамза не разрешил. Лапутина он забрал с собой, а вот Китайгородцев оставался.
Конец ознакомительного фрагмента.