Я тоже виноват
Шрифт:
Мы сидим в кафе и уплетаем бифштексы. Саша очень изменилась, стала крупнее, лицо округлилось и короткие обесцвеченные волосы делают ее очень молодой.
– Как Светочка?
– спрашиваю ее.
– Да ничего, хорошо когда есть бабушка и дедушка, эти души в ней не чают.
– А в личной жизни есть изменения?
Она смеется.
– Все тебе так и расскажи. Но все же, я честно с тобой поделюсь, есть у меня на примете один молодой человек, умный, сильный и... застенчивый. Один раз в год приглашает в кафе.
–
– Знаешь, но... имени тебе не скажу.
– Хорошо. Помнишь, когда мы учились, с нами в потоке был Коля Румянцев, Гриша Шмелев...
– Помню.
– Ты не хочешь с ними встретится? После завтра собираются афганцы, я хочу пригласить на этот вечер тебя.
Она задумчиво смотрит на меня.
– Знаешь, мне очень хочется увидеть этих ребят и как то неприятно... Эта война вылила столько крови и все воспоминания на вашем сборище будут о ней. Но все же если ты очень хочешь, я приду.
– Конечно, даже очень желаю, чтобы ты пришла.
– Договорились. Мама после завтра посидит со Светочкой. Давай теперь поговорим о тебе. А у тебя как с личной жизнью, есть девушки?
– Нет. Так и не обзавелся. Чувствую, становлюсь очень старым и от этого придирчивым в выборе.
– Да уж, совсем старик, - улыбается она.
– Работаешь все на том же заводе?
– Все там же.
– Я тебе завидую. Сама поменяла уже пятую кантору и все не нравится. Если бы не Светка, послала бы все к черту, укатила на край света и жарилась под пальмами на солнце.
– Жуткая перспектива. Там со скуки сдохнешь.
– Ну взяла бы мужичка. Поехал бы ты со мной?
– Нет. Работы много и очень хорошо, что у тебя есть Светка.
– Это конечно. Ты домой меня проводишь?
– А может ко мне поехали, я тебе хороший ужин сварганю.
– Нет, я лучше домой.
Опять дурной день. Сегодня шли испытания с новой пресс-формой, представленной проектным отделом. После прессования необычайно толстой порошины, она не захотела выйти из пресс-формы. Когда стали отдирать пуансон от матрицы, то порошина настолько прилипла к металлу, что просто разорвалась на части. Вся конструкторская команда и инженеры нашего цеха собрались в боксе.
– Юрий Андреевич, надо как можно быстрее отдирать порох от пресс-формы, - говорит мне главный конструктор.
– Легко сказать, а как это сделать, чтобы не повредить хромированную поверхность?
– Подумай, у тебя на это технологи есть. У нас теперь другие появились заботы, как в следующий раз вытащить изделие из пресс-формы и чтобы оно не прилипло.
– Вы знаете от чего порох пристал к металлу?
– Конечно, нужно искать поверхностно активные вещества или их называют еще ПАВами. При прессовании они должны прикрыть поверхность порошины тонким слоем своего состава и при этом только, изделие легко отделится от матрицы и пуансона.
– И долго
– Долго, ПАВов очень много, а вот подобрать их для данного режима, чтобы не испортить свойства пороха, трудно. Я запросил лабораторию, получил некоторые рекомендации, но... сам знаешь, там испытания идут на миллиграммах, а у тебя на десятки килограмм..., совсем другие условия.
– Миша, - кричу я своему технологу.
– Да, Юрий Андреевич.
– Подумай как отодрать порох от поверхности пресс-формы не повредив ее.
– Я уже подумал. Сейчас возьму двух слесарей, будем аккуратно снимать...
– Только, пожалуйста, без ЧП.
– Не беспокойтесь, Юрий Андреевич, все будет нормально.
Первый опыт изготовления новой порошины провалился.
Дома тихо, у меня свое хобби. Сижу за рабочим столом и по книге, об истории самолетов, из отходов пластмасс изготавливаю их макеты. Уже десятки самолетиков от самых первобытных братьев Рай и Фарманов до современных боевых истребителей и бомбардировщиков красуются на полках стеллажей. Работа трудная, ручная, особенно где требуется изготовить мельчайшие детали и даже без лупы не обойтись.
Хлопнула входная дверь.
– Кто там?
– кричу, даже не сдвинувшись с места.
– Это я, - слышу голос Марины и тут же ее требовательные нотки к кому то.
– Ставьте сюда. Спасибо. Вот вам деньги, как договорились.
– Спасибо, хозяйка, - раздается сиплый голос и тут же хлопнула дверь.
Поспешно выскакиваю из-за стола и бегу в прихожую. Марина стоит у двух здоровых чемоданов.
– Вот, Юрий Андреевич, привезла.
– Вижу. Чемоданы будут мешать на проходе, если ты не против, я сброшу их во встроенный шкафчик.
– Нет, не против.
Я схватился за ручку чемодана.
– Ого, уж не кирпичи ли там?
– Нет, книги...
– Хороший вес.
Дотаскиваю вещи до шкафчика и прячу там.
– Ну я пошла, Юрий Андреевич.
– Иди.
Второй день неудача. Порошина не получилась. Когда развели пресс-форму, куски пороха опять прилипли к металлу, окончательно развалив заготовку. Главный конструктор сомнительно трясет головой.
– Чего то не то..., - кривит губы он.
– Но мы же сейчас прессуем изделия для ракет, - говорю ему, - там схожий состав, почему же не получается.
– Состав другой, эта штука будет помощней той и не всякие опробованные добавки уже подойдут сюда. Видишь, старый ПАВ уже не подходит, да и толщина порошины другая, поэтому режим прессования изменен. Здесь можно считать все новое.
Я качаю головой.
– Видно у нас с вами будет очень длительная работа.
– Что поделаешь. Пока дают деньги, будем делать.
К пресс-форме подходит Миша и два слесаря с пластмассовыми скребками.
– Просьба, всем покинуть бокс, - просит мой технолог.