Я уеду жить в сказку

Кириллова Оксана

– Ничего страшного, – неожиданно охотно отозвалась бабушка.

Если она и обижалась подолгу, то всегда умело скрывала это. И безукоризненно соблюдала свод одной ей известных правил: не затягивать утреннюю ссору до обеда, не вспоминать вчерашних недоразумений и прощать близким самые резкие слова и самый ужасный тон, если они волнуются, опечалены или испытывают боль. Знай она, что творится в душе внучки…

– И продукты придется купить.

– Хорошо, зайдем в магазин.

– Недалеко от станции метро есть супермаркет.

– А твой дом от метро далеко?

– К счастью, не очень. Но можно вызвать такси. Только сначала за едой, хорошо?

Такси… почему это светлая мысль не пришла Томе в голову раньше? Учитывая московские пробки, вряд ли путь занял бы меньше времени, зато бабушке было бы комфортнее.

– Такси – да, недурная идея, чтобы ты не несла тяжелое… если это не очень дорого. Я заплачу.

– Какие глупости, совсем не дорого, и я сама. Как ты доехала? Все в порядке? – «Браво, вовремя – приличные люди задают этот вопрос на вокзале».

– Я отвыкла от долгих переездов. Особенно в Москву.

Впервые с момента их встречи бабушка слегка улыбнулась.

– Но вот ты здесь. – Вместо ожидаемой радости в голосе Томы прозвучала обреченность.

– Я здесь. – Бабушка сделала вид, что ничего не заметила.

В супермаркете, дорога до которого показалась Томе слишком долгой (она все время с ужасом думала о том, что бабушка вымоталась и стоило сперва доставить ее домой), девушка по привычке двинулась к полуфабрикатам. Гамбургеры, картошку фри и прочий фастфуд она не жаловала, а вот замороженные пельмени и блинчики здорово выручали, когда было лень готовить, то есть практически всегда. Еще одной причиной минимизировать свое пребывание на кухне было поведение соседок.

Надя и Катя проводили в этой части квартиры уйму времени – обе постоянно ставили кулинарные эксперименты, а Катя даже окончила какие-то курсы. При этом в последнее время соседки не всегда предлагали Томе угоститься, а просить было ниже ее достоинства. Кроме того, обе постоянно болтали, пили чай и листали журналы за столом, а стоило появиться Томе, прекращали свои дела и выразительно замолкали, точно обсуждали именно ее. Естественно, ее тянуло поскорее уйти.

Однако сейчас кухня была свободна, а кормить бабушку магазинными пельменями было бы свинством. Тома сменила маршрут и направилась в отдел готовой еды. Она заприметила аппетитный салат и куриные котлетки и собиралась обратиться к женщине за витриной, когда рядом оказалась бабушка.

– Ты куда побежала? Я за тобой не успеваю. – Она пару раз глубоко вздохнула и украдкой размяла поясницу.

– Прости. Я хотела взять нам ужин. Как тебе, например, эти…

– Даже не думай! Покупная еда, да еще, – бабушка поправила очки в прозрачной оправе и пригляделась, – за такую цену!

– Ты права. Я куплю фарш и все сделаю сама, – сконфуженно отозвалась Тома.

– Купишь фарш? У тебя нет мясорубки?

– Нет. Вроде бы.

– Я понимаю, тебе жаль тратить время на приготовление пищи, ты молодая и занятая, но у меня, старухи, времени предостаточно. Я с удовольствием все сделаю.

Бабушка называла себя старухой сколько Тома ее помнила, и она уже давно устала вежливо возражать.

– Я хочу сама угостить тебя, а не заставлять готовить, – только и сказала девушка.

– Я не просто гостья, которую нужно обихаживать, – возразила бабушка. – Я приехала, чтобы скрасить тебе выходные, и у меня получится.

«Вряд ли это возможно». Подумав о том, что произойдет в воскресенье, Тома, видимо, изменилась в лице, потому что бабушка с недоумением спросила:

– Что произошло?

– Ничего.

Надо постараться загнать это поглубже. Не обращать внимания на винт. Потом, когда бабушка уедет, Тома получит право убиваться хоть бесконечно. Можно лечь в постель, укрыться с головой и делать вид, что спишь, а самой облиться слезами.

***

Съемная квартира выглядела убого. Тома отметила это только теперь, приведя сюда бабушку и оценив обстановку как бы со стороны. Заселяясь, счастливые подруги этого не заметили – глаза застелила пелена эйфории от самого факта переезда «в Москву, в Москву» и предстоящей жизни вместе. «Двушка» всегда казалась темной: окна выходили на северо-восток, и под ними к тому же росли высокие деревья, так что солнце и свет почти не проникали в помещение даже летом.

Комната, в которой разместились Тома и позже Соня, смотрелась вроде бы терпимо, особенно когда в ней прибирали. Но незамыленный взгляд легко «вылавливал» кучу хлама, для вывоза которого потребовался бы целый грузовик, а то и не один. Хозяйка квартиры не желала выбрасывать ничего, начиная с дышавшей на ладан мебели и заканчивая слегка побитым молью советским ковром на стене. Бабушкина квартира – особенно прежняя, времен детства Томы – тоже хранила множество «приветов» из прошлого, но если в ее атмосфере был трогательный налет ретро, то здесь – лишь тоска.

Сразу было решено, что Тома поселится в комнате одна, потому что к ней должна была приехать подруга Соня – она уже тогда поговаривала о переезде. С появлением Сони мало что изменилось: она почти не инициировала беседы с соседками и в основном передвигалась по квартире короткими рывками – до ванной, до входной двери. Большую часть времени проводила лежа.

Кровать Томы разместилась в углу между горой ветхих книг и добротной старой тумбочкой, у которой, правда, покривилась дверца. Заправлять постель с утра Тома не стала. Наполовину вылезшее из пододеяльника одеяло бесформенным комом возвышалось над не слишком чистой простыней.

– Я собираюсь перестелить постель и достать запасную подушку, – объявила Тома, стараясь встать так, чтобы заслонить от бабушки это безобразие – как будто все остальное было безупречно. – Ты сможешь лечь.

– А разве ты не проголодалась после работы?

Бабушка тяжело опустилась в кресло – судя по невнятно-тусклому цвету, ему тоже был не один десяток лет, но, главное, свои функции оно выполняло.

– Я что-нибудь приготовлю, а ты поспи.

– Нет уж, мы договорились, это возьму на себя я. Сижу пять минут и приступаю.