Я угнала его машину
Шрифт:
– Ава, я знаю, что ты не спишь.
Зандер садится на постель, матрас прогибается, и я решаю, отвечать ему или нет.
– Знаю, ты напугана, но мне нужно сказать тебе что-то, и мне нужно, чтобы ты была сильной.
Я зажмуриваю глаза, ненавидя то, как спокойно и понимающе он звучит. Затем я делаю глубокий вдох и заставляю себя сесть.
Зандер включает прикроватную лампу, пока я пытаюсь подготовить себя к чему бы он мне не собирался сказать. Может это не так плохо, как я думаю.
– Дай мне руки, - он указывает мне сесть перед ним.
Его ноги широко раздвинуты,
– Что?
– Просто доверься мне, - говорит он, держа обе руки вытянутыми, пока я не положила свои в его, садясь между его ног, лицом к нему. Мне пришлось выползти из-под одеяла, чтобы расположиться на нем, но между нами все равно ещё оставалось приличное пространство.
Когда его руки охватывают мои, несмотря на то, каким бы намеренным это не было, я чувствую тепло и комфорт от его тела. Никогда не думала, что у меня такие маленькие руки (они всегда казались мне обычными), но в захвате Зандера они ощущались маленькими.
Он удерживает мой взгляд, а я наблюдаю, как он собирается с мыслями, чтобы сообщить то, что нужно. Так же сильно, как я не хочу слышать это, я могу видеть, что у него так же нет желания говорить мне эту новость.
– Мы все ещё анализируем видео. Там их сотни, все разной длины и качества. Мы хотим иметь весомые доказательства, когда вручим это дело верхушке полиции. Мне хочется хотя бы некоторых из этих женщин опознать, мне хочется узнать хотя бы некоторых из этих негодяев, и мне хочется, чтобы кое-что начало происходить незамедлительно. Я хочу, чтобы совершились аресты, завелись дела, и хочу, чтобы это получило широкую огласку, чтобы никто не смог ускользнуть.
Я киваю, осторожно соглашаясь, не уверенная, откуда ждать плохих новостей.
– И пока что нам удалось идентифицировать трёх женщин. Это немного, но, к сожалению, не у многих из этих женщин есть близкие, которые волновались бы о них достаточно, чтобы заявить о пропаже человека. Те, у которых они были, числятся пропавшими длительное время. Их фотографии не просто сопоставить.
– Ладно, - натужно говорю я, опечаленная тем, что жизнь похоже махнула на них рукой.
– И мужчины, которые причиняют им боль, редко появляются в кадре. Видео сфокусированы на жертвах, их боли и ранах. Но мы смогли найти несколько моментов. Нам удалось получить кадры восьми разных мужчин. Сейчас мы сопоставляем их лица, стараясь найти совпадения по базе...
– Это хорошо ведь, верно?
– Да... Но в то же время и нет, - он отвечает неясно.
– Почему?
– Потому что...
– он делает глубокий вдох, пристально глядя на меня, делает ещё один длительный вдох и все-таки потрясает мой мир.
– Один из мужчин - Кларк.
Мой рот открывается, сердце вообще перестает биться, а перед глазами появляются черные пятна.
– Ава!
– рычит Зандер и еще крепче сжимает мне руки, поскольку я сопротивляюсь, пытаясь освободиться.
Какого черта? Брайан мучал женщин? Он.... Он насиловал и убивал их?
Мне дурно, в животе все переворачивается, а
Кто издает этот ужасный звук? Он ранит уши, прокалывает барабанные перепонки. Наконец, черные пятна увеличиваются настолько, что я больше ничего не могу видеть. А затем обнаруживаю себя на коленях Зандера, его руки крепко обнимают меня, его тело нежно раскачивает мое, и я слышу, как тяжело бьется в груди его сердце.
Я все еще стараюсь освободиться, мне нужно выбраться отсюда. Нужно быть подальше от этой удушающей комнаты, этой комнаты, где слова все еще эхом звучат вокруг меня. Слова о том, что Брайан не просто какой-то больной, который получает наслаждение, смотря, как женщинам причиняют боль. Он тот, кто сам любит причинять боль.
Возможно, это не большой прыжок в понимании, но для меня он размером с каньон.
– Я... Я встречалась. Я позволила ему войти в мою жизнь... Он...
– меня прорывает.
Зандер держит меня, позволяя выплеснуться слезам, пока не остались только всхлипы. Его рубашка промокла, но он не жалуется.
– Никакой твоей вины в этом нет. Кларк мастерски скрывал свои больные наклонности. Ты нужна была ему, чтобы быть прикрытием, чтобы он казался таким нормальным, обычным парнем. Он приложил много сил, чтобы убедиться, что ты никогда не видела эту его сторону.
Я подозревала это, но знать, что я нужна была ему, чтобы прикрыть факт совершения этих мерзких преступлений, разбивает мое сердце снова и снова. А затем появляется другой факт - я не только не видела монстра в человеке, с которым встречалась, но так же помогала ему оставаться вне поля зрения полиции, чтобы он мог продолжать делать ужасные вещи?
– Что он делал?
– спрашиваю я, на самом деле не желая знать ответ, и все же чувствуя, что заслуживаю эти грехи на своей совести.
– Я никогда не поделюсь этим с тобой, но он был более, чем на одном видео. Некоторые выглядели старыми, другие более новыми.
Я зарываюсь лицом в грудь Зандера, ощущая себя больше ребенком, желающим спрятаться от ночного кошмара, чем взрослой женщиной.
– Как же так случилось? Он казался таким нормальным. Я... Почему я не смогла в нем этого увидеть?
– Как я сказал, он мастер в сокрытии этой своей стороны, - спокойно отвечает Зандер.
– Но я встречалась с ним восемнадцать месяцев!
– кричу я.
Благо, это вышло приглушенно, раз я все ещё сижу, уткнувшись в рубашку Зандера. Мне нужно помнить, что Ван спит.
– Не имеет значения. Ты могла быть замужем за ним двадцать лет, и если бы он не хотел, чтобы ты знала, ты бы и не узнала.
– Но я знала, что он часто бывал в отъездах. Я знала, что он бывал отстраненным. Я знала, что он многим не делился со мной. Я знала все это, - порицаю себя.
– И готов поспорить, ты решила, что большинство из этого связано с его работой. Он не мог обсуждать свою работу, поэтому конечно появляются пробелы в его историях, пробелы в личности, которую он показывал тебе. Это не твоя вина, - он говорит все это, крепко держа меня.